Пробовала
Не трогай это чёрное пятно,
Муть не тревожь.
Я пробовала.
Страшно.
Не трогай это чёрное пятно,
Муть не тревожь.
Я пробовала.
Страшно.
Незримое, неощутимое,
Первобытное, просто чувствую.
Пусть покажется, будто мнимое,
Но я в этом живу, присутствую.
“Бьют часы, возвестившие осень”.
Вот и я разобью об косяк
дорогие наручные, после
заводного сиденья в гостях
На исходе седьмого дня,Жизнь умчится, крылом звеня.
На исходе седьмого дня,
Ты успеешь предать меня.
Смерть запляшет на кромке листа,
В желтый саван оденет листву…
Моя сутулая фигура стоит, вцепившись в первый стол.
Болезни мысленный укол — и вновь мне не хватает стула, и вновь бедняжка за бортом, а плавать всё не научилась. И вновь сверкает слово Jesus в мольбе с изогнутым хребтом.
Не дотянусь рук...
Это было обычное утро. Она снова встречала рассвет.
Начались ненавистные будни. Она знала, что времени нет,
Что истек срок, отпущенный людям, что обрушится небо на них,
Что возможности выжить не будет, не спасет их молитвенный стих.
Тук-тук. Можно войти, спросил я, стоя у двери замка «Королевства гремучих слез».
Не дождавшись ответа, отворил старинную дверь, этого замка, она со скрипом, неохотно поддалась, словно не хотела впускать незваного гостя.
Пройдя по коридор...
Свидетель Генриха Четвертого рожденья,
Великий Нострадам, ученый астролог,
Однажды предсказал: «Большие превращенья
В двухтысячном году покажет людям рок
Стих — предсказание, в котором боль свою
Предощущаешь, противопоказан,
Я им уже достаточно наказан
И не листу его, забвенью предаю
Молодой, учёный входит в комнату к Антонине.
Полновата, волосы чёрные, где-то полтинник.
Хорошо присмотреться – да, похожа на мать.
С той несложно спеться, это чтоб понимать.
Земля уходит из под ног,
Навеки заблудился я.
Лиса между дубов идёт,
В пальто и шляпе, на костях.
Конец всему на свете этом
Приходит поздно или рано.
И Миру он по всем приметам
Наступит скоро и нежданно.