Басти Родригез-Иньюригарро

Берите в долг у своих же лиц
на иллюстрацию общих истин,
любая пашня – Аустерлиц,
а нечто общее с «Домом листьев»

Винные сумерки, чёрные латы мидий,
папоротник улитками на огне.
Римский фундамент виллы почти невидим
в силу привычной древности всех камней.

И будет небо твоё бездонным,
тени длиннее шаг.
Ты выйдешь в сумерках не из дома,
так же, как я, пиджак

Дай мне ещё хлебнуть
вечера, как в последний.
Сбылся далёкий путь,
явится собеседник.

Все ноты целуют глубже,
когда говорят о смерти.
Я помню, на взморье лужи
две спички ловили ветер.

Мы ищем путь, а выход подождёт.
В люкарне доски.
Какой-то девяносто третий год,
на буром воске

Лес кроется мастью пегой,
а поле – шершаво дынной.
Что сердце щемит от бега,
а горло першит от дыма,

«У тебя за душой – ни тебя, ни души».
Дом ничейный хорош, а местечко паршивое,
за квартал повело, на подлёте прошило:
у меня за душой – ни меня, ни души.

Шпаги и огнестрельное –
на середину комнаты.
Свечи как мера времени
здешнего, дальний колокол –

Лелей в слюне холодок шабли,
но кровоток насыщай кларетом,
прощайся с городом без любви,
но сохраняя его секреты,

Привычка мешать кокаин с эктоплазмой
заразна.
Она говорит, я смеюсь, отключаясь -
случайность.

Кто нам диктует реплики и ходы?
Старая мельница, ливень - по доскам дробь.
Внятен ли голос пресной речной воды,
или его опять заглушила кровь?