Вечер. Забывший за восемь десятков имён,
Жизней и личностей тот, кого все именуют
Богом на думы в толпе был почти обречён
Теми, кто часто грешат его именем всуе.
В душной толпе недовольных от жизни людей,
Мысли которых роятся вокруг негатива
Жизни с цветами, обратными их же мечте,
Так что самим от себя временами противно,
Едет домой. Там он выпьет остывший с утра
Крепкий и чёрный. Покроет весь пол письменами,
Чтобы вопрос, не идущий из мыслей, задать.
Вызовет ангела с белыми светом очами.
Ангел придёт, волоча за собою крыло.
Правое поднято, хоть тоже сильно измято.
Некогда белое платье уже не светло.
Будто бы рухнул Икар всё таким же крылатым.
"Как можешь ты отдавать этим людям любовь?
Разве они не предали тебя многократно?"
Ангел с улыбкой сказал: я твержу вновь и вновь -
Несовершённое зло тоже сердцу отрадно.
Будто Маати-перо тяжелее свинца,
Словно Фемиды весы накреняются влево.
Не почернеют, останутся целы сердца,
Амта без грешников пусто останется чрево.
Ночью, дождавшись, как солнце уйдёт до утра,
Он закурил, спустив ноги в дворовую темень.
Переписал внутри круга с звездой письмена.
В комнату плавно шагнул отозвавшийся демон.
Франт молодой, вечно пьян и поэтому смел.
В синем костюме с искрой, по последнему писку.
Взглядом призвал себе кресло, удобней присел,
Взмахом руки на два пальца налил себе виски.
"Ты, что склоняешь людей к совершению зла,
Как умудряешься так легко с ними сходиться?
К логову вся горицветом тропа заросла.
Вся заросла, и лежат вокруг мёртвые птицы."
"Очень легко полюбить человека, когда
Можешь использовать в пользу себе его страсти.
Демону не составляет большого труда
Этого сделать" - раздался из ставших вдруг пастью
Алых и тонких, в ухмылке расплывшихся губ.
Даром Мидас ради золота кличет проклятье.
С демоном рядом кто хочешь окажется глуп,
Демону каждый поможет, ведь все люди - братья.
Позже, под светом неверным и зыбким Луны,
Ноги спустив с подоконника в улиц прохладу,
Бог, позабывший, что он не на равных с людьми,
Дьвола вызвал. Бесшумно усевшийся рядом
В чёрном мужчина спокойно смотрел на него.
Просто одет, без огня закурил сигарету.
Он уже знал, в чём нуждается больше всего
Бог, что вопросу простому не видит ответа.
"Хоть ты не знаешь любви человека совсем,
Силу свою лишь к свершению зла применяя,
Мудростью жизни, в которой без малого семь
Тысяч годов, поделись. Научи и меня ей.
Я вспоминаю, как много свершается зла -
Знаменем веры пускают деревья на щепки.
Так почему к человеку любовь не ушла,
Хоть его скрепы скорее похожи на скрепки?"
Дьявол, дослушав вопрос до конца, просветлел.
Небо, напротив, темнело сильней на востоке.
"Просто любить человека - твой личный удел.
Пусть, как у ангела, раны скверны и глубоки,
Пусть не дождёшься, как демон, большого добра,
Уксус у рта вдруг не станет живительной влагой.
Главная мудрость из всех, что за жизнь я собрал -
Даже желающий зла совершать может благо.
Вспомни, зачем столько лет ты прожил на земле,
Хоть образ прошлого в мыслях твоих ещё смутен.
Вот тебе крест, вот гора. И отсчёт на нуле.
Страхи отбрось и иди. И пусть будет, что будет."
С востока надвигается на город египетской карой
Туча не саранчи, но вспышек молний и грома ударов.
Этой ночью никто просто не может видеть кошмаров,
Они забрали сон, ожили и наступают войском Иштар.
Промелькнёт внезапно на сером фоне чернее чёрного
Силуэта игла от здания совсем недавно снесённого.
Не выйдет сбежать от тьмы никому - пешему или конному.
Мы слишком долго смотрели туда - глаза сами стали бездонными.
Закрывает обзор на площадку высот не видать ни туда оттуда.
Даже башня Исеть потеряв в высоте, стала Белому дому подруга.
Всё, что выше шестого погрязло во тьме, замыкается жизненный круг.
Дождь умоет тебя, дождь вернёт тебе свет, мой Е рдловск шалаим теринбург.
