Нотр-Дам
Заключённый в горячих объятьях карателей рыжих,
Ты сегодня представишь прощальный свой апофеоз.
Нотр-Дам-де-Пари, обожённое сердце Парижа,
Сколько бед лицезреть твоим серым глазам довелось.
Сколько ты обвенчал королей в своем каменном теле,
И руками своими их головы короновал.
Сколько заупокойных в священных стенах отзвенели
Необъятные великаны-колокола,
Посвящаясь, как в таинство, в каждую новую мессу.
Над собором слились воедино сопрано и альты:
Парижане на площади пели тебе "Марсельезу",
А брусчатка впитала следы молодой Эсмеральды.
В Судный день Жанны д'Арк упивались безмолвные очи,
Где двенадцать апостолов в рай открывали врата.
Запах крови, растерзанных Варфоломеевской ночью,
Тициановой простынью, годы окутывал храм.
Нотр-Дам, ты вкушал и святую, и праздную жизнь,
Твои двери, как тромбом, забились отверженной гущей.
Слишком много познали историй глаза-витражи,
Как никто когда-либо на этой планете живущий.
А теперь ты горишь, словно в август горит сухостой,
Кровоточат останки твои, источая Кагор,
Этот траурный день, этой адской прогорклый весной,
Ты запомнишь навеки, великий французский Собор.
Завопит тетраморф, грузным телом степенно мертвея,
Под аркадами выдохнут в рыжий пожар Короли.
Жаль, что стражи твои- двадцать восемь царей Иудеи,
От стихии Огня базили'ку сберечь не смогли.
Закачается шпиль, словно флюгер от зимнего ветра,
Напоследок копьём прорезая сапфировый холст,
Вспыхнув факелом ярким, рассыплется траурным пеплом,
Птица Феникс летит в новый дом- на церковный погост.
Нотр-Дам-де-Пари, даже если твой каменный остов,
До последней песчинки съедят легионы костров,
Несломлённый твой дух, обдуваемый грозным норд-остом,
Нотр-дамская паперть запомнит во веки веков.
