de.leri

Как же трудно бывает с тобою в метро прощаться:
Будто пальцами щёлкнул - и вот уже нет Вселенной.
И Танатос с железным сердцем мне ухмыляется,
Пока ты исчезаешь в бурлящем потоке смертных.

И когда мы у выхода снова столкнёмся лбами,
Разгребая ладонями месиво из осколков,
Пепел нашей любви, оседающий чёрным снегом,
После взрыва сотрёт твой бесцветный и мутный облик.

Ему не нравятся татуировки, а ты обожаешь рисовать витиеватые символы на тыльной стороне ладони. Ты разрисовываешь руки при каждой удобной возможности: чёрная хна впивается в кожу, пасты гелевых ручек расчерчивают запястья, ровными рядами выстраив...

Со сбитых костяшек пальцев всё ещё сочится кровь. Мелкие рубцы саднят с непривычки, потому что использовать кирпичную стену в качестве боксёрской груши — не самая лучшая идея.
«Однако, это всё же лучше, чем чьё-то лицо», — ухмыляюсь я, прежде...

Когда спадает ночь на город, ты прячешь от меня свой взгляд.
Но шрамы тонкие под платьем по телу разливают яд.
И ты приходишь вслед за ночью, и на пол падают шелка.
Рассыплешь звёзды по квартире - осколки битого стекла.

Давай станцуем в последний раз,
Скрестив мечи в неравном бою.
Не будет слов или громких фраз,
Твоё лишь имя вновь повторю,

Моя жизнь – это вечный бег:
Электрички, метро, вагоны,
Блеск авто, гул пустых перронов
И обманчивый первый снег.

Я, тебе посвящая эти стихи,
Догораю в пламени горьких слов.
Но, когда избавляешься от оков,
Ты купаешься снова в моей крови.

Ты в моих глазах сорвался в пропасть,
Утонул, упал, разбился насмерть,
Расколол мой светлый мир на части.
Такова суровая реальность.

То, что нас не убивает,
Попытается ещё раз.
Стиснет горло в цепких пальцах,
Переполнит ядом голос.

Если клин вышибать, то клином;
За любимых сражаться - в битвах.
Но сегодня мой бой проигран -
Твои речи острее бритвы.

На кухне пахнет апрельским небом,
вином с корицей.
Ты уезжаешь, и я не верю:
не повторится.