***
Цепкие капли, дымчатое желе,
Хитро плюют в исцарапанный объектив.
Прячутся в листьях, в цельсиях, в октябре.
На смазанных кадрах - хохочущий чернослив.
Цепкие капли, дымчатое желе,
Хитро плюют в исцарапанный объектив.
Прячутся в листьях, в цельсиях, в октябре.
На смазанных кадрах - хохочущий чернослив.
И в лёгких пыль -
Не звёздная (ночь сегодня выдалась).
В глазах песок -
Не сахарный, (чай, не растаешь, плакса.).
Замирает единство роя.
На ночную дорогу
Дождь и свет ложатся в два слоя,
Смешаться не могут.
Слышишь?
Это шаги принцессы
(кошек-бродяжек?)
На черепичной крыше.
Заходила в дом
Со своим ключом.
Нынче за окном
Ты, сестра в ночном.
Два серебряных яйца
Знали мать, но не отца.
И не знали никогда
Ни печали, ни стыда,
Заперт в снежный шар
Разъярённый ураган.
Тайный эмиссар
Нежеланен и незван.
Утро в городе больше не тюль и не газ -
Окровавленный рваный бинт.
От хрустальных шаров, от фарфоровых ваз
Жалость режущий звон стоит.
Гнию на ромашковом поле.
Смотрю в потолок. Моргаю.
Меня обглодали мыши.
Сестра, погасите лампу.
Виноградные лозмеи
Извиваются червиво
Сквозь простреленное камнем леденцовое окно.
Я, конечно, не посмеюИз забытого архива
Дремлет пёс сторожевой под цветущим миндалём.
Я и сам как будто здесь на цепи.
Нам хотелось бы уйти - вместе - вслед за кораблём,
А теперь - молчи, храни и терпи.
У старого волка под лапами горы,
Бинокль на шее и нож в сапоге.
Он мнимо беспечный бродяга, который,
Куда ни пошёл бы - всегда налегке.