Значит, дела у нас такие: жила на свете женщина и был у нее единственный сынок.
Звали его Дюра.
Очень матушка своего сыночка любила, и так и эдак с ним нянькалась, никуда не пускала, ничегошеньки делать не давала.
Подрос Дюра, нигде не бывал, никого не видел.
Ничего-то он не знает и ничего не умеет.
Как-то раз пришлось все-таки матери отправить его в люди, и сразу на ярмарку.
У нее-то у самой, нога разболелась.
Все она Дюрке растолковала, что делать да как!
- Ступай, - говорит, - сынок, на ярмарку.
Купи мне сито, муку сеять.
Старое совсем прохудилось, да и пора ему, оно мне от бабушкиной бабушки досталось.
Только гляди, не покупай частое, а купи редкое.
А чтоб не забыть, всю дорогу повторяй: сито редкое, сито редкое!
- Сито редкое, сито редкое! - послушно повторил Дюрко и побежал через поле на ярмарку.
А на том поле пахари землю пашут, жито сеять собираются.
Слышат бежит парень, что-то бормочет и показалось им будто он кричит:
- Жито редкое, жито редкое.
- Эй, дуралей, вот мы тебя!
Ты зачем нам плохого урожая желаешь?
Схватили дубинку и как следует отлупили Дюрку.
- Будешь теперь помнить: говорить надо - посильнее да почаще!
- Посильней да почаще! - повторил Дюро и дальше побежал.
Добрался до трактира, а там два парня друг друга мутузят.
- Посильнее да почаще! - кричит им Дюрко.
- Ах ты, такой-сякой!
Еще подначивать! - накинулись на него парни. - Молчал бы лучше! - И задали ему трепку.
Совсем наш Дюро растерялся.
Начисто позабыл, зачем его мать посылала.
Прибежал на ярмарку, стоял, стоял, думал, думал, заплакал и домой пошел.
- Ты что,
Дюрка, плачешь? - спрашивает мать.
- Да меня поколотили!
- За что?
- А я им сказал . . .
- А что сказал-то?
- Да позабыл!
- Дуралей, ты дуралей, надо было тебе от них убежать.
- Так ведь я бежал и домой прибежал.
- Вот и молодец, я-то ведь тебе денег не дала.
На, возьми денежки, да купи мне нет, не сито, старое еще послужит, купи сковородку на трех ножках.
Старая уже прохудилась.
Бежит Дюрка, денежку в кулаке мусолит.
Добрался до города, схватил сковородку на трех ножках, денежку на землю бросил и назад побежал.
Видит на дороге птичка-невеличка скачет.
Он за ней.
Птичка в кусты,
Дюра за ней, но мешает ему что-то.
Глянул - а это сковородка!
- Ах ты, трехногая, ты мне еще мешать будешь! - кричит он. - Ступай домой сама.
У тебя три ноги, а у меня только две!
Положил сковородку на землю и опять за птичкой кинулся.
Не поймал, домой побрел.
У дверей спрашивает:
- Матушка, пришла сковородка домой?
- Ах ты,
Дюро-дуралей, как она придет, коли ноги у нее не двигаются!
Так и живет Дюра-дуралей.
Не знает мать, что с ним дальше делать.
Думала-думала, наконец надумала.
- Надо его женить.
Жена из него человека сделает.
Послала его на смотрины в соседнюю деревню.
- Ступай, - говорит, - к Халабалам, к Катруше, помнишь, еще ее мать к нам хаживала.
Там уже знают, что ты явишься.
Да сиди тихонько, не то опять какую-нибудь глупость выкинешь.
Пошел наш Дюра, около домов бродит, не знает, в который войти.
К счастью, видит Катрушина мать на крылечке стоит.
Встретила она его, в дом позвала.
Лавку обтерла,
Дюру к столу усадила.
Для первого знакомства испекла в золе яички вкрутую.
На тарелку положила, десять раз поклонилась.
Отведай, мол, гость дорогой.
Но Дюра к угощению не притронулся.
Сидит под нос себе что-то гудит.
Что с ним делать?
Рассовала ему Катрушина мать яички по кармадам и домой отправила.
- Ну, как там, да что там? - спрашивает Дюру матушка.
- А что?
Встретили-приветили.
Лавку обтерли.
И яички в золе испекли.
Где же они?
Ага, вот, в карманах.
- Почему же ты их не съел?
- Так ведь вы же велели сидеть смирно да тихо и больше ничего не наказывали.
- Ах ты,
Дюра-дуралей!
Надо бы тебе яички облупить, каждое на четыре части разрезать, каждый кусок на кончик ножа надеть, в рот положить и съесть.
Вот что надо было сделать!
- Ладно, матушка, ладно, в другой раз буду знать.
Пошел второй раз на смотрины.
Наварили ему гороху, так просто, для забавы, и поднесли в миске.
Берет Дюра по одной горошине, каждую обдирает, перед собой кладет, на четыре части режет.
На кончик ножа насаживает, глядь - а от горошины только мокрое место осталось!
Ах, чтоб тебя! - думает Дюра.
А Катруша - девица видная - на лежанке сидит, рот закрывает, чтобы со смеха не прыснуть.
Пришел Дюра домой надутый и взъерошенный.
- Ну, как дела?
- Да там надо мной смеются!
- Отчего же так-то?
- Стал я делать, как вы велели: горошинку облуплю, на четыре части разрежу и на нож нанизываю.
Дальше говорить не стал, слезы из глаз ручьем бегут.
- Никуда, - говорит, - больше не пойду!
- Ах ты глупенький, почему не пойдешь?
Такой беде легко помочь!
Надо было горошек в горсть брать да в рот сыпать.
- Так ведь и впрямь дело не трудное, - согласился Дюра.
И пообещал еще разок на смотрины сходить.
Пришел, а там загон для овец ладят.
В земле ямы железным ломом долбят, чтоб туда колья забивать.
Разинул Дюра рот, уставился, глядит:
- Не трудна работа!
А у нас такого лома нету.
Может и мне лом пригодится загон для овец поставить.
Ладно.
Дали ему лом.
А он, бестолковый, схватил его и давай в рот заталкивать.
Только зубы вышиб.
С тем Дюра и домой прибежал.
- Ну, что опять-то?
- Так ведь я же все сделал, как вы приказывали.
Вот ломом-то и выбил зубы.
- Экий ты,
Дюра, дуралей!
Надо было его на плечи взвалить да домой нести.
А коли тяжел, а тут кто-нибудь на лошади с телегой едет, надо попросить, чтоб разрешили на воз положить.
Да не лезь ты туда, где загоны ставят, а сядь возле Катруши и лучше у нее что-нибудь попроси.
Понравилось Дюре, что Катруша ему может что-то дать и он опять пошел к ней.
Катруша сидела на лавке у стола и шила.
Дюра подсел.
Сначала робко на краешек.
Потом все ближе, ближе и наконец осмелел и говорит:
- Дай мне,
Катруша, что-нибудь!
А у нее при себе ничего нету.
Вот она и подарила ему иголку.
Вскинул Дюра иголку на плечо и радостно домой заспешил.
Иголка-то ведь легкая, но он своей мудрой головушкой решил, что она ему плечо оттянула, ведь матушка говорила, будто тяжело будет.
Догоняет Дюра воз с сеном.
- Люди добрые, - кричит, - погодите!
Дозвольте мне на ваш воз мой лом положить.
Те не оглядываясь, отвечают.
- Сунь его в сено!
Ткнул Дюра-дурень иглу в сено.
Доехал до своей деревни, ищет лом, никак не найдет.
Тут только поняли мужики, что он иголку с ломом перепутал!
- Ах, ты, такой-сякой! - кричат. - У нас из-за тебя вол или конь падет, проглотит вместе с сеном иглу, тут ему и конец!
Схватили палку и показали Дюре-дуралею, где раки зимуют.
Насилу Дюра вырвался и домой прибежал.
А дома матушка добавила:
- Дуралей ты, дуралей, другого слова не скажешь!
Ты бы иголку в шляпу воткнул и домой принес!
- Ах матушка, не гневайтесь, в другой раз так и сделаю.
На следующей неделе опять отправила его мать на смотрины.
Велела теперь не у Катруши, а у Катрушиных родителей что-нибудь просить.
Что-нибудь по хозяйству да чтоб и невесту с собой привел.
А Катрушины родители ему и говорят:
- Коли ты такой ловкий парень, так бери телушку из хлева.
Пошел Дюра-дуралей в хлев и отвязал телушку.
Одной рукой сдернул с головы шляпу, другой ухватил телушку за рог и стал в шляпу заталкивать.
Телушка испугалась и кинулась во двор, со двора на улицу и все дальше и дальше бежит, совсем от страха взбесилась.
Он за ней и кричит:
- На, малышка, на!
Ничего не помогает.
Явился домой с пустыми руками.
- Что тебе дали,
Дюра ?
- Дали мне телушку.
- А где же она?
- Где-где, пошла по свету гулять.
- Ну и дуралей же ты,
Дюра!
Надо было ее на веревке вести.
А дома в стойло поставить и свежего сена дать, чтобы привыкла к тебе!
- Что же вы мне раньше-то не сказали?
- А я сейчас говорю, чтоб ты знал, как надо делать!
Ну не тужи, вернется телка!
Раз дали телку, значит и невесту отдадут, только попроси хорошенько!
Отправился наш Дюра за невестой, с собой веревку прихватил.
А там отшучиваются, говорят, уж как сама Катруша захочет.
А Катруша смеха ради подхватила Дюрку под ручку и пошла.
Вспомнил Дюра-дуралей, что ему мать говорила.
И накинул на нее веревку!
Шутки-шутками, а Дюрка Катрушу уже не отпустил.
К счастью дело было под вечер а никто не видел, как Дюрка-дурень Катрушку на веревке ведет.
Привел Дюра невесту в коровник, привязал, свежего сена натрусил.
Потом к матери кинулся, хвалится:
- Мамка, мамка, мне невесту дали.
- Где же она?
- Как где?
Все как вы велели: привел на веревке, поставил в хлев и свежего сена дал!
- Ах ты, дурень, дурень!
Кто же так делает?
Разве девушек на веревке водят?
Ее надо было обнять и поцеловать.
Ах, ты моя милая, хорошая! - сказать.
Взять за ручку, в дом привести!
Я вам уже на печи постлала, ложитесь, спите.
Бедная мать села на лавку, задумалась, как дальше с сыном быть.
Дюра - не ленивый, выскочил тем временем из дому и прямо в хлев, за невестой.
А Катруша не стала дожидаться, отвязалась, вместо себя козу поставила.
Уже дома сидит, потешается, какую шутку позволила с собой дуралею учинить.
Дюра козу отвязал, обнял, поцеловал:
Ты моя милая, хорошая! - говорит.
Взял за передние ножки, домой притащил, хочет на печь уложить.
Видит вдруг - а у невесты рога!'
- Матушка, матушка, - кричит, - разве у невесты бывают рога?
Мать от Дюры-дуралея притомилась, не стала его слушать, возьми да и скажи:
- Бывают, бывают!
Знай себе спи!
А коза ка-а-к поддаст дуралея рогом, забекала, замекала да с печки прыг на лавку, прямо на матушку.
- Ты что это,
Дюра, вытворяешь? - кричит мать.
- Так ведь это не я, а невеста!
Вы же мне велели ее в дом привести и на печь уложить.
Зажгла мать свет, видит - а это коза рогатая!
- Ну,
Дюра-дуралей, видно придется тебе брать в жены такую же умницу, как ты сам! - сказала мать. - Мне уже совестно на люди показаться!
Пускай с тобой жена помучается!
Доковыляю-ка я до Вртяков, да посватаю за тебя их Зузу.
Дождалась мать утра, добралась до Вртяков и впрямь посватала их Зузу за своего Дюру.
А вскоре и свадьбу сыграли.
Ночью проснулся Дюра и говорит Зузе:
- Жена, я пить хочу!
- Ступай в чулан, там в бочке пиво, нацеди да попей!
Поплелся Дюра в чулан.
Схватил сито, цедит в него пиво цедит, никак нацедить не может.
Все пиво вытекло, а он так и не напился.
Вернулся к жене, жалуется:
- Ой, жена, кружка-то вроде дырявая!
Все пиво вытекло, только лужа осталась.
- Ступай обратно в чулан.
Там в углу песок стоит, возьми мешок, засыпь лужу.
Пошел Дюра в чулан.
Схватил мешок с мукой и засыпал лужу.
Вернулся и говорит:
- Жена, отчего это у нашей мамки песок белый, да мягкий?
Кинулась жена в чулан, увидала, что дуралей натворил, только руками всплеснула.
- Ну и дуралей же ты,
Дюра, ведь ты муку рассыпал!
- А я, жена, все одно пить хочу!
- Возьми на полке горлач с пахтой, вот и напьется!
Выпил Дюра всю пахту.
А потом засунул в горлач обе руки.
Да как заорет:
- Ой, жена, не могу руки вытащить!
- Бабахни горлач об лавку!
- Бах!
Стукнул Дюрка горлач об лавку, да попал в кошку, что на лавке спала.
Что дальше было, мне уже не ведомо.
Я тогда кошелкой воду носил.
Кошелка перевернулась, вода выплеснулась, потоп начался.
Меня к вам сюда вода принесла.
Что с Дюркой стало не знаю.
Может наш дуралей и сейчас еще среди людей обретается?
