Кидать в окно могилы землю, охать,
Раскачиваться ставней, петь-скрипеть,
Хор плакальщиков спутывать на хохот,
Воронам раздавать скупую снедь.
Мне - шесть. Казалось, похороны - игры,
Бикфордовым горел свечи фитиль,
Ограды тень графила в серых тигров
Кладбищенских безгривых львов, чудил
Священник, напевая над уснувшим
Ненужную молитву. Уходил
Последний человек. Я падал в лужу,
И слушал через лужу - взаперти
Лежать не будет он, идет по кругу,
Бормочет, появляется в стволе
Зелёной груши, щурит близоруко
Глаза, и шапитошное «алле!»
Должно случиться. Но приходит мама,
Мы тащимся домой, у нас в руках
Большие груши в родинках и шрамах,
Фонариками светятся впотьмах.
Во мне темнеет радость жарким комом -
Теперь никто не знает мой секрет.
Сигналят груши встречным, как знакомым,
Кивают нам прохожие в ответ.
