Екатерина Морозова

Любить идею. Растить идею
и выпускать ее к прохиндеям.
Любить идею, смерть за идею
принять, не зная: обманут ею.

Что скажу – то и истина,
Где смолчу, так и надобно
Проза жизни – неписана,
Оды миру – запрятаны

Ты меняешь, как шапки, свои города,
Ты взмываешь, и небо лицо твое лижет
Крутишь петли и бочки, летя в никуда…
Ты как Карлсон

Говори, не обманывай: хорошо жить, когда неделя – неровный шов, а минуты льются, как порошок, между пальцев статуи Аполлона
Говори, не таись, не таи обид, расскажи, что в уши тебе кричит кровь, что давит в глуби орбит очи, кем тебя сделал Хро...

Говоришь: сяду в первый поезд на Третий Рим, лбом уткнусь в окно и огнем оно все гори, у соседа стрельну три пригоршни неновых фраз, у другого горбушку, у третьего – жизни час… На вокзал выйдем вместе: все реки несут в Москву тех, кто паспорт смен...

Сто последних вдохов – играть на все, сто секунд – сто очков вечности
Ритм есть то, что в утро тебя несет, если больше нести нечему
Стук колес из дома за край миров, джаз камней по железной спице: кто услышал, тот насовсем готов недожить...

Дети уходят из города – и так далее,
Дети дерут кулаки о чужие стены:
Нечто великое выросло в теле малого,
Нечто не впишется больше в свою систему

«Я питаю надежду»
Надежда жрет
И полнеет ночами грустными
Слишком просто – потешить и свой живот, слишком просто – уйти сквозь музыку, слишком грязно – купать комара в крови, если он завершает трапезу, и дурная рифма – просить любви...

Её звали Хелен:
Как Хель-и-Энн
Её вшили белым
На гобелен

Дома-коробки – ортогональный,
Ортонормированный кошмар
Лучусь усталостью: по нормали
От головы сферой валит пар

Ты застрял, на Олимп не взошедши:
Ты – непонят, непринят, непризнан,
Путь иной выбираешь для жизни…
Но не думай, что ты – сумасшедший

Здравствуй же, больше не всемогущий, я не глумиться, пришел помочь. Даром – не спится мне в райских кущах двадцать вторую по счету ночь?
Падает, крошится камень Трои, все, что ты строил, огнем горит. Сделка такая тебя устроит: сделать по-ново...