Закрыв глаза, я вижу Петербург
Из нулевых, а может, девяностых –
И Комендань свою, и виадук
У набережной, и пейзаж неброский.
Там – не империи цветного лего,
Как в наши дни,
А пустыри, и звук,
Едва сорвавшись, тонет в толще снега.
И тьма,
и лёд,
и никого вокруг.
Отмеченная чёртом Комендань!
Ты, как большая грязная лохань,
Раскинулась у Финского залива,
Где море второсортного разлива
Плескалось, мелкопресно.
И в тебе
Увязла я годами и долгами,
Запуталась своими волосами,
Лишь иногда на кухне вечерами
Подумывая о другой судьбе.
Я там жила.
Вернее, все ждала,
Когда начнётся жизнь. И эта мгла
Казалась первобытной изначальной
Мне теменью, а молодость – печальной.
Там мы встречали новые года
Без света и воды (такое было),
И ни одно мурло не приходило
Из аварийной службы
никогда.
Хочу я к югу! К морю – навсегда!
А это все оставьте мне на память.
Я буду содрогаться вечерами,
Листая пустыри, дороги льда,
Где так дрифтуют пьяные скоты,
Что их выносит с трассы на залив,
И где в шавермной пили я и ты,
В знак мировой хозяину налив.
Соседи были веселы, добры,
В Удельном парке летом жгли костры.
Жить собирались счастливо и долго
В квартирке, где на запад три окна
И плотные портьеры, и луна
Взыскательно поглядывала в щелку.
