Школьник Антон ступает по таёжному посёлку (с хрустом).
А
Лесной посёлок: окна тускло светят;
Заснежен в школу новый дальний путь.
Сменяет грань зимой, весной и летом,
Сбивая восприятий жизни суть.
Фонарь дежурно пляшет и мерцает;
Хрустят снежинки смачно под ногой.
Рассвет – цепные псы вокруг залают –
Ночной тиши низвергнут грузный строй.
Перед Антоном из ниоткуда возникает человекоподобная Лиса. Подкрадывается со своей улыбочкой, знаешь ли.
Б
«Антон, привет! Какие ходят люди!» –
Пропела в шубке девочка–Лиса.
«Устал, гляжу, от быта вязкой мути –
Тоска такая, прям не описать…»
Зевнула рыжая Плутовка странной пастью;
Мигает глазом – вольным огоньком.
«Как думаешь, могу ли вдруг напасть я?
Аль просто окажусь обычным сном?»
Антон пытается завести Диалог, но Диалог не заводится. Видимо, масло надо поменять.
В
«Дрожать не надо. Шутим. Не кусаю.
На кой лесной красотке тяжкий труд?..
Я, как и все, с одним врагом сражаюсь –
Спасти всё тужусь Жизнь из Жизни пут!
Клычки мои, когтишки бесполезны –
Не вырвать с мясом вялый блёклый дух.
Пытаюсь дурачков – как ты вот, местных,
Всё в зайцев обратить из сонных мух».
А Антошка взял да смелости набрался! (да не там, где нужно)
Г
«Чего вдруг обзываешься, плутовка?
Зачем водиться с хамкой мне такой?
В общении не видишь если толка,
Ступай в нору свою и дверь закрой!
Охота провалиться мне под землю;
Во тьме стволы сплетают эшафот;
А в то, что ты – Лиса, ни в жизнь не верю –
Из ткани уши – из бумаги рот…»
Лиса показательно обиделась. (А хвостик всё равно из-под шубки не достала и не показала ничего такого-эдакого)
Д
«Не веришь в жизнь… Поверь хотя бы в счастье…
Оно, вестимо, братец, где–то есть.
Внутри голов страшнейшие напасти.
А, может быть, их просто надо съесть?
Набросившись, пронзить клыками жилы;
Испить до дна противненькую желчь;
Истратить до захода за день силы;
А в полночь взвиться ввысь, как вольный смерч?
Лиса несколько раз подпрыгнула вверх, изображая танец, но это больше напоминало конвульсии опасного больного в эпилептическом припадке.
Е
Луне грозить, пронзая холод пулей;
Свести Кассиопеюшку с Ковшом…
Эх, ты… А я стою столбом, как дура –
Тебе, Антон, милее старый дом…
Ты помнишь, как скрипели половицы;
Ты с треском рвал листок календаря;
За речкой утром ранним пели птицы;
В стекло стучалась свежая заря…»
Ё
За шторами таилась скромно Оля:
«Пойдём, Антоша, мультики смотреть!
Как в башне я сижу…» Упала воля,
Запуталась его принцесса в сеть.
Глазёнки, что колодца с чистой грустью;
Готов погаснуть нежной жизни свет…
А если Оли нет, то в доме пусто –
Грядущей смерти сотенки примет.
Лиса, видя, что Тоше грустно, начинает отплясывать прямо перед ним «Макарену», и ему становится магическим образом и страшнее, и веселее.
Ж
«Но кто же ты такая, незнакомка?
Покажешь настоящее лицо?
Чего играешь – я уж не ребёнок…»
Лиса кружилась – дыбом пальтецо.
Кружился на стекле морозный призрак –
Напомнил мордочку забавного кота.
«Смогла б у тени лиска душу вызнать...
Девчонка в шубе явно непроста».
З
«Провидеть хочешь, Лиска кто такая?
Своё сперва прикрытие сними!
Притворству в мире нет конца и края...
(Обычно починается к восьми)».
Лиса рукою... может быть, и лапой
Изящно маску скинула с себя.
Узнал он девушку за самой первой партой –
На скрипочке играет, ввысь зовя.
И
«Ого, Полина, что за маскарады?
А я, дурак, твой голос не признал!»
Полина зевнула и криво ухмыльнулась в несвойственной ей жутковатой манере.
«Всё разные у домика фасады,
Но всё одно – един придёт финал...
Зачем талант, когда кругом посёлок?
Кому играть – берлогам... пустоте?
Сбежать отсюда... нет моих силёнок...
Скулю я – помогииите… люууди… мнеее...»
Полина заливается слезами, но в её рыданиях ощущается какая–то звериная хитрость и дикость одновременно.
Й
«Чего ты плачешь? Удерём, конечно,
Родители когда решат дела...
Поверь, оставят разве нас навечно?
Но, может, просто так судьба свела...
Ищи везде мажорные аккорды –
Как в музыке: победы стройный марш».
Полина перебивает, резко топнув ножкой в сапожке, будто капризная королевишна.
«Рейкьявик... мифы древних, фьорды...
Не то, что путь сквозь лампы блёклый наш!»
Полина(Лиса) оборачивается вокруг своей оси и в тот же миг становится гопником Ромкой Пятифановым.
К
«Чего, Антошка, счастлив видеть «друга»?
Давно с Полинкой трёшься плотно так?
Давно как следует, Антоша, не был шуган?
Сейчас тебя простукаем на брак…
Ромчик достаёт ножик–бабочку и крутит ей перед лицом Тошечки.
Смотри – вонзится ножик прямо в сердце...
Раскроет всех, кто спрятался в душе...
С чужими тёлочками больно не усердствуй –
И так совсем озлил меня уже!»
Л
Вращался нож активнее, быстрее;
Глаза блистали гневным огоньком.
Мороз туманом в воздухе повеял –
Антон воспрял ошпаренным зверьком:
«Всё время ты, кому–то угрожая,
Зовёшься странной кличкой «Пятифан»!
Ничтожную собрал шакалью стаю;
В башке табачный дым – сплошной дурман!
Ромыч, вытаращив глаза, выслушивает наезд Тохи.
М
Но вот побьёшь все банды на районе,
А дальше что – предел твоей мечты?
Окажешься в конце концов на зоне,
И будешь дни считать до тошноты...
Пройдут года, родится новый «Рома» –
Такой же дерзкий... копия твоя.
Скатилась молодость растлевшим снежным комом,
Не лучше, к слову, скатится моя…»
Рома споткнулся, исчез; вместо него снова стояла девочка–Лиса.
Н
«Какие задвигать умеешь речи!
Не заяц ты, а храбрый серый волк!
Уже до школы, к слову, недалече;
Звонок на первый чуется урок…»
Лиса взнюхивает своим тоненьким носиком. А Тошенька взял и продолжил тщательно склеивать паззл диалога.
«А как зовут – живёшь у нас в посёлке?
Не знаю про тебя пока совсем…»
Лиса с каким–то наигранным жестом отвернула от Антоши голову, сдувая с носа снежинки.
«Названия… расставить всё по полкам –
А если всё–таки… тебя, Антоша, съем?
О
Спасёт тебя тогда людское имя?
И как помогут цифры в дневнике?
Представь: как солнышко, в соку сладчайшем дыня,
А после – хлопья в тёплом молочке…
Забыл, Антоша, имя и учёбу?
Наполнить бы живот урчащий всласть.
Вы дайте, дайте мне МОЮ свободу!»
Лиса зевает – ширше стала пасть.
П
Огни собаками кидались на дорогу –
Вокруг Антона в пламени кольцо.
Кололся в тучах месяц острым рогом –
«Снимай скорей, сдирай своё лицо!
Тебя в лесу беспечная ждёт стая –
Они твоя и школа, и семья.
Бежать ты хочешь. Твёрдо это знаем,
О том же грезит злобная свинья».
Антон вспоминает, что в будущем у него уже произошла драка с жирным задирой Семёном, после чего Семён исчезнет.
Р
По небу рыбы плыли величаво,
Сверкали фосфором заплывшие зрачки.
Алел рассвет – заныл синяк кровавый;
Вспотели в классе толстые очки.
Тычки, пинки – прогулки до опушки;
Встречает гопник – держит образ свой;
Алиса в чаще – ушки на макушке –
Навек она останется с тобой.
С
Сразитесь в пылком быстром лунном танце,
Где снег идёт на небо, а не вниз.
В сугробы брошен старый мятый ранец.
Над ними Млечный Путь – небес карниз.
Из чащи флейта – призрак древней сказки:
Играет на поляне в дымке дух.
Здесь всё, как в детской простенькой раскраске –
Медведи, волки… овцы да пастух…
Алиса похлопала Антона по щекам, довольно грубо приводя в чувства.
Т
«А в жизни кто – пастух, а кто вот овцы?
Ответ давай, Антошка–хорошист?
Ведь даже наше огненное Солнце –
Ведомый Мирозданием статист!»
Алиса снова срывает маску, и под ней оказывается лейтенант Тихонов, ответственный за дело о пропаже детей в посёлке.
«Моя работа – знать чужое горе –
Почти никто в посёлке нам не рад…
Обязанностей всяких просто море!
Чуть-чуть не так – «по шапке настучат»!»
Антон резко пугается и переходит в одностороннем, к сожалению, порядке на «Вы», хотя и видит, что человек перед ним стоит в единственном числе и раздваиваться не собирается.
У
«Скажите, Вы нашли того мальчишку?
Идёт ли следствие? Хватает Вам улик?
Мечтаю стать, как в книжках… юный сыщик…»
Поправил шапку – в пальцах нервный тик.
Милиционер философски ухмыляется и отворачивается, принимаясь читать чертежи на окнах, словно план местности.
«Расследованье движется обычно.
Одно понять, Антон, не в силах я:
Чего ж, когда становится привычно,
Вдруг кажется, что в мире всё зазря?
Ф
Одно мечтается – вершится по–иному:
Не так совсем, как хочется тебе;
И то, что пишется в том толстом пыльном томе,
Настанет ли в твоей, Антон, судьбе?
Порядок – это строй и подчинённость;
Защита – это холод и расчёт.
Свобода полная возможна, если совесть
Объемлет стопроцентно весь наш род. (А это нереально)
Х
На истину плевать на самом деле –
Коллеги думают: «Скорей бы на покой!»
А я считаю: станет всем по вере…
Но как же тяжко в жизни стать собой!
Ещё скажи, будь добр уж, Антоша –
Снимаю маску – образ прочь один,
А ты зачем–то личность мне умножил –
Со счётом плохо, юный гражданин?»
Справедливый милиционер дьявольски хохочет, вспыхивает пламенем и сгорает. Вместо него вновь тауэрится хитрая Лиса.
Ц
«Мир взрослых – это очень–очень сложно.
Запутаться в нём, Тоша, можно враз!
Пути-дорогие – скользкие и ложные...
Бегом отсюда – вот тебе мой сказ!»
Антоша пугается и опрометью бежит назад через речку в лес. В лесу он натыкается головой о дерево и падает. Из глаз летят искры и освещают дорогу в светлое коммунистическое будущее, которое, как известно, Царство Божие.
«А вот и мы – твои друзья навеки...» –
Баском с ленцой приветствует Медведь. (А ему вторит Лисонька)
«Забудь свои потери и успехи.
Чего без дела в комнатах сидеть?»
Антон встрепенулся, припомнив о своих домашних, оставшихся без его ответственного присмотра.
Ч
«Родители, фонарик светлый Оля...
Я с вами, здесь, а ей весь день скучать...
Ей сказка зимняя и носика не тронет –
Обеды, завтраки, мультфильмы... снова спать».
Лиса сбрасывает с себя всё дружелюбие и становится настоящим зверем. Периодически она хрипит и воет.
«Поможем мы тебе со скучной ношей!
Мы тление мечтаем побороть –
Но чтобы мех лоснился наш на коже,
Вкушаем детскую изнеженную плоть...»
Все звери зловеще оскалились, а у волка из пасти потекла вязкая слюна. Антон отшатнулся – его глаза стали, как у этих ваших анимешных девочек из комиксов.
Ш
«Вы что, зачем?! Не трогайте – не надо!
Она – мой лучик в тёмной жуткой мгле.
Была бы вам по–детски шумно рада,
Как летом рада маленькой пчеле...»
Волк становится ещё более жутким и объявляет, будто зачитывает приговор извечного лесного суда:
«Тогда съедим тебя – съедим, пррредатель!
Зовёт на пиррр нас полная Луна.
Веди дррругих, иль сам на стол, мечтатель!
Царрри мы здесь, пока пррридёт весна!»
Антон срывается с места и опрометью бросается в сторону дома.
Щ
Шуршат голодной твари сверху крылья;
Копытца нервно цокают впотьмах.
Коттедж, наполненный усталой серой пылью –
Постройка, ветошь, первобытный страх.
Рука до ручки – ноги подкосились;
Скосились вниз колени о крыльцо.
Шаманов духи тёмные молились;
Скатилось вниз навек его лицо.
Ъ
Вскричала дверь – мужчина на пороге –
Кумир и лидер – Он, родной отец.
Раздался голос: громкий, грозный, строгий:
«Принял обман – всё, дальше не жилец.
Болтают если много о свободе,
Хотят тебе сковать на шее цепь.
Уловка это в некотором роде –
Свободы нет на самом деле ведь…
Антон забыл о зверях, и больше никто за мальчиком не гнался – все ушли из его памяти, а вместе с тем покинули проклятую реальность.
Ы
Враги, друзья – палитра разных красок.
От взрослых и до маленьких детей
ВСЕ ЖИТЕЛИ ПОСЁЛКА НОСЯТ МАСКИ,
Под мехом тёплым – сущности зверей!
Сыграй, как прежде, в уток и ковбоев –
Уроки, сон, и бодро в новый день.
Не жди того, кто жалостью укроет –
Даруй другим спасительную тень!»
Антон, испуганный и раздосадованный нотациями, прячется в своей комнате и скрывается под призмой собственного восприятия.
Ь
Метели выли, только на поляне
Никто не смеет дальше танцевать.
Антон не должен Лесу больше дани –
Навек исчезнет алчная рать.
Последний раз увидел он Алису –
Она отныне заперта во сне:
Безвольно лапы вниз её отвисли,
Худющая до самых до костей…
Видя, что монстр стал слабее, Антон подходит ближе и победно улыбается. Усмешка кривая, как у заправского делинквента.
Э
«Ну как, плутовка, пир твой полуночный?
Нагулян ли желанный в теле жир?
Хочу увидеть смерть твою воочию –
Тогда настанет вмиг в посёлке мир!»
Лиса усмехнулась наивности собеседника ещё более хулиганской манерой.
«Не будет мира в крохотном посёлке
И не настанет в городе большом.
Пока живут на свете зайцы, волки,
Не сможем мы построить общий дом.
Ю
Другая стая прежнюю заменит,
А маски те же – их признать легко:
Сороки, львы, коровы и олени…
На хищников всегда найдётся скот».
Лиса исчезла, словно её никогда вовсе не было: ни в реальности, ни даже во сне. Луна стала полной, отчего Антон проснулся посреди ночи в холодном поту.
С гардин спускались висельники–шторы;
Внизу ютился старенький фонарь.
Наступит день – взорвутся болью ссоры;
Захочется опять умчаться вдаль…
Антон зарыдал от отчаяния. Ему захотелось всё вернуть, но было уже слишком поздно. Слишком поздно…
Я
Округлый серп, заточенный до блеска,
Рукой маньяка треснул по Луне;
Златая кровь потоком льётся веским,
Но спутник всё ж плывёт в своём челне.
Он тоже в маске, тоже притворился,
ВЕДЬ ДАЖЕ В НЕБЕ ИСКРЕННОСТИ НЕТ!
В поэме сложной Космос отразился,
Но так и не был людям дан ответ.
