Наталья Литвякова

Изба. Луч солнца на полу. Раскрытое окно.
С небесных плеч сползает лоскутным одеялом
Новый день. Спит на полатях Ангел, сладким сном.
Я разбудить его хочу, а как — не знаю.

Посидеть на ступенях площади Сан Лоренцо,
Подставляя лицо горячему, щедрому солнцу,
И шептать: «Я тебя полюбила всем сердцем,
Город прекрасный, вечный, Флоренция»,

Ангел мой.
Думаете, ангелы не могут умереть? Небесные создания, бессмертие и всё такое? Такие вечные, добрые хранители своих подопечных... В общем-то правильно думаете. Не могут. Но в каждом правиле есть исключения, да.
Ангел может умере...

Я стоял на сцене. Ноги подкашивались. Руки дрожали. Глаза ослепли. Гул многолюдный в зале вдруг затих, и я почувствовал себя жертвой, пойманной в прицел винтовки. Эта сотня людей превратились в одного человека — в снайпера, что вот-вот спустит кур...

— Охо-хонюшки, — сокрушался Козьма, глядючи в окошко. Козьма вообще-то Порфирьич, тощий, длинный, нескладный, борода веником, а окошко — круглое. Стёкла в нём пузатые, рама крест-накрест перечёркнутая, как платок поверх карапуза — такие зимой прих...

Шагала мамаша-Зима по дороге,
Трёх сыновей за руку ведя.
Уже от усталости путались ноги,
Мальчишки её всё сбежать норовят!

Когда туман разлит по берегам,
И россыпью жемчужной снег прелестен,
Вдруг понимаешь, дорога в никуда,
Передо мной дорога в неизвестность.

Я не была на той войне,
Не воевала.
Но всё ж она живёт во мне,
Но всё же я теряла.

Представь, что я к тебе так близко,
Что чувствуешь ресниц ты трепет на щеке...
Представь, что ты живешь без риска
Или шагаешь налегке.