Daria Krasova

В комнате пыль серебрится,
Книжные листья шуршат.
Завтра - сентябрь. Граница.
Закат.
Я не встревожен. Не стрижен.

Старый стол, немая чашка,
Ручка сжата в пятерне.
Две засохшие букашки
Спят в обнимку на окне.

Мы чистили вишню обычною швейной булавкой,
И косточки громко звенели о белые миски.
Работали руки ее: раз - и в вишне канавка,
И сок отсавлял на столешнице красные брызги.

Вот - апрель в березовых сережках.
Трактора пробудят вновь поля.
Небо отражается в окошках,
Избы над рекою в ряд стоят.

Милая дочь, расскажу тебе сказку.
(Старенький месяц висит над землей).
Если ступаешь - иди без опаски.
Мама идет за тобой.

Порой превращаешься в атом,
Сужаешься в точку на дне.
Становится небо косматым
В пластмассовом, мокром окне.

Я шел по людной мостовой,
Я шел уставший и сердитый.
Туман накрыл своей фатой,
И воздух вязкий стал, густой,

Сажусь в пузатый старенький автобус,
Смотрю на мир сквозь дребезжанье стекол.
Весна, показывая старый фокус,
Укутывает землю в снежный кокон.

Стихи пишут лучше на пьяную.
Молитвы - читают на горе.
Душевные раны - все рваные.
С глупцами безвыигрышно спорят.

Любой из нас в жизни терялся:
В дорогах и картах метро,
В чужих записных буквой стался,
И снимком в затертом пальто.

Шаг - домой по стылым листьям.
Шаг - по плачущей траве.
Черноту нальет бариста -
Как еще себя согреть

Я тихо выдыхаю этот день -
Еще один прошел босою пяткой.
На шапках городов и деревень
Раскинулись огни, пустеют лавки.