Asta Lenz

Я хочу, чтобы смерть обходила тебя стороной,
Сероглазый скрипач, научившийся думать по-русски,
Напитавшийся пушкинской волей и блоковской грустью
И привыкший себя ощущать напряжённой струной.

А что теперь? Теперь — такая штука,
Которая, по счастью, не для нас:
Оно клюёт часы: сей-час, сей-час,
Оно затем и создано как будто.

Так просто всё в твоём уютном мире:
По полочкам разложена вся жизнь —
Сюжет, финал, учёные мужи,
Чья речь — эпиграф,

Ты меня никогда и не знала толком –
Все друзья твои были на книжной полке,
Ты сидела в углу и смотрела волком
На любого, кто смел подойти к тебе.

Безумная, зачем тебе сюда?
Зачем тебе при жизни нужно в ад?
Зачем тебе сомнительная радость?
На обороте — немота, усталость,

...А тинктура осталась в котле
Дозревать до отметки "рубедо"...
Этот труд запрещает родство –
Для тебя я останусь за кадром.

Мы, приручённые, пляшем по кругу в аду —
В этом волшебном театре, закрытом для многих.
Гений страдания, здравствуй, мой брат и мой дух!
Я, спустя множество дней, у тебя на пороге

Философию – плебеям, margaritas ante porcos*,
Розы – в волосы пророкам, что скрываются в лесах
И не могут мыслить Бога. Им остались плащ и посох,
Дым сыпучих благовоний и извечный страх в глазах.

Я влюблялась в поэтов, а после — марала бумагу,
Сочиняла судьбу — для себя (никогда — для других),
Научилась не лгать и сумела забыть эту мантру
На чужом языке: liebedicliebedichliebedich.

Тот, кто дал необычное имя,
до сих пор, очевидно, не понял:
Механическую балерину
невозможно назвать Айседорой.

Человек — это канат, натянутый между животным и сверхчеловеком. Канат над бездной.
Ф. Ницше
Последний же враг истребится — смерть.
Библия, Новый Завет, «Первое послание св. Ап. Павла к Коринфянам»

Очевидно, что я превращаюсь -
Вырастаю, меняю обличье,
Оперение, мысли и чаянья;
Этим миром любуюсь по-птичьи.