Основное имя
Терпение - второе имя ей,
Что, стоя, спит и Матерью зовётся
Гуляки - тунеядца сыновей.
Когда-то прояснится вновь оконце.
Терпение - второе имя ей,
Что, стоя, спит и Матерью зовётся
Гуляки - тунеядца сыновей.
Когда-то прояснится вновь оконце.
Все ангелы божьи мне пели осанну:
"Ребро он пожертвовал с щедростью Феба!"
А месяц кривился в ночИ круассаном,
Смеясь надо мною в арабике неба.
Эх, бабы, бабы –
Пол нежный, слабый.
Бесспорно, все вы –
По сути Евы
Я простецкий художник, без сна и почти что без пищи
Потерявшийся в бункере, словно дитя под забралом.
Только вслушайся… Да, это он же, сварным корневищем
Пробирается глубже редчайшего минерала.
Замерзаешь? Прижмись. Жаль, ты та...
И открылись глаза. И узрели. И стали как боги.
И изведали смерть, и что яблоко было червиво.
Херувимам жилищных контор обивали пороги,
На неистовство бури спокойно взирали с обрыва.
Ставлю вопрос ребром, -
К Богу воззвал Адам, -
Рай мне как отчий дом,
Только один я там.
войдя во тьму, издала стон
со змеем спарилась во мраке
един барак, един эрмон
она отметилась в бараке...
The light of evening,
Lissadell,
Great windows open to the south,
Two girls in silk kimonos,
Ева, на мне из одежды только вера
Во что-то светлое и такое тёплое до дна.
Ева, во мне ветер, шторм, бури, погода,
Ева, я стала совсем до жизни плоха.
Ева, я просыпаюсь в барах, несу чушь,
Он протянул ей плод - попробуй, ну же.
Это не правда, что мякоть его горька.
Рай потерять боишься? Кому он нужен...
Можешь мне верить - потеря невелика.
Адам, первично-красный,
Ликующая плоть
Из глыбы темно-страстной
Какие райские сады
Какая Ева
Здесь дым и тяжкие труды, нехватка хлеба