Про Машу
Мама была единственной – стала первой,
Тоненьким слоем краски среди бумаг.
Мамочки два и три пожалели нервы,
Девочку возвращают, как будто брак.
Мама была единственной – стала первой,
Тоненьким слоем краски среди бумаг.
Мамочки два и три пожалели нервы,
Девочку возвращают, как будто брак.
Лежит мужик на тротуаре.
Из перехода
Несётся запах щей и карри.
Опять погода
Он рождается
Узнаёт со второго дня:
слишком маленький, чтобы слышать и что-то знать
Дальше — больше: он слишком мал заводить щенят,
Вы не слышите? Нет? Едва уловимые ноты…
Где-то Моцарта звуки вечную память гласят…
А с экранов твердят до хрипоты и до рвоты
О мерцающем счастье, да как-то опять невпопад.
Орфей спускается в ад, но в аду никого – не застелена койка, не выдан паек, не накрыт эмиссарами стол. Орфей удивлен. Он шепчет: Какого вообще я сюда пришел? Нафига мне эта коломенская верста? Ему отвечают: Ад – это не место. Ад – пустота. Ад – эт...
За мной не смотрели шинельные полицаи.
Я встала в двенадцать, пока купола мерцали
От нежных лучей декабрьского зенита.
И город чернел чугуном и мерцал гранитом,
Учусь в школе.
Пример на доске
"Подскажи, Оля."
Молит одноклассник Вася.
На песчаном берегу однажды
Буду размышлять о жизни бренной,
Вижу это море уже дважды,
Кто-то здесь ни разу так и не был.
О, глупая жажда безмерных чудес,
На горькую истину злая обида –
Волчата всегда возвращаются в лес,
Какими б домашними ни были с виду.
Пойми же ты, всему виною
Твой наркотический угар.
Ты улетаешь в мир иной,
Приняв сей дьявольский отвар.
Нет истины в словах о прошлом веке,
О той стране, где мы вдвоем живем,
Где Ты и Я, мрак тыкая ножом,
Думаем о будущем и свете,
Ломаная Листва –
Отраженье сияющих зубий.
Красивая, суррогатная тьма,
Предохранитель (уже) холостых орудий.