Когда искусство перестало выражать меня,
Мне стало грустно.
Когда я все стихи сожгла и свои чувства,
Когда забыла русский я язык
В надежде скрыться.
И громко плакала одна
В тиши больницы.
Не рассказала никому,
Что приключилось горе.
Я медленно сошла с ума
С собою споря.
Ведь я сама себе была одним реальным другом
И доверяла лишь себе, а не подругам.
Скучала в тайне по родным, хотела помириться
Но стен больничных заменить не суждено их лицам.
Я ненавидела себя,
Давила боль на горло.
Я перестала рисовать, писать и петь
Что толку…
Когда в бездарнейшей стране,
Где в лужах тонут ноги
Я лишь никчемный раб войны,
Войны с самим собою.
Вокруг лишь страх и нищета
Куда нас всех вогнали,
А люди толпами стоят на самой крайней грани.
И я смотря со стороны,
Довольна положеньем.
Блажен лишь тот, кто слеп к войне
Кто верит только вере.
Моей же стукнуло 500 счастливых дней,
А толку…
Я спрятала себя от всех
Надеясь, защитить внутри себя ребенка.
Я не читаю больше книг,
И не смотрю я фильмы.
Мой вам совет – разбить экран
Большой консервной веры,
Что заставляет нас тупеть
И подражать оркестру.
Звучит набат по всей стране,
Грядет война,
Где чести нет,
Где вместо ордена в конце тебе лишь всадят пулю.
И не напишут ни газет,
Не будет памяти об этом.
Мы просто мясо – че-ло-век
Рассудок нас погубит.
Когда я поняла, что все искусство – бредни,
Что тесно связано оно с политикой и верой
Я убедилась, для меня в нем места больше нету.
Я так хотела сохранить себя в кошмаре этом.
Но мне лишь суждено завять за черною решеткой,
Привязанной к кровати спать
Знакомиться с девченкой,
Что так похожа на меня, но нет еще той боли.
Мне так хотелось всем сказать,
Меня никто не понял.
