А как светятся натертые до блеска рельсы
Для того, кто споткнувшись, с платформы упал?
Когда луч золотой, замыкая акт пьесы
Делит надвое череп об скользящий металл.
Свет на рельсах.. Багряный, как под веками черта?
Иль белесый, как волос с Патерской бороды?
Для упавшего в домыслах этих нет толка,
Он зажмурясь, не видел ничего кроме тьмы.
Лишь успел ощутить, как из глотки тоннеля
С мощным выдохом вырвался синий состав.
Циферблат зафиксировал гибели время,
Пот последний застыл на холодных стопах.
Лично мне наплевать, как пройдёт панихида,
Сколько алых цветов обрамлять будут гроб..
Когда очерк появится, чтоб скользнуть на дно фида,
Скоро ли очевидцев отпустит озноб..
Эту ночь проведёт он в Тушинском морге,
В средней температуре русского ноября.
Возлегая эффектно на выдвижной шконке,
Безразличный к итогам ушедшего дня.
Никакой силуэт в рваной облачной глади,
Не объявится, чтоб присмотреть за детьми!
Их отец будет мягким от гноящихся впадин,
А затем, слой за слоем, станет частью земли.
Эта истина льётся метиловым спиртом,
Прожигая меня от гланд до кишок,
Но никак не ослепну, и литр за литром
Вынуждает меня лезть в фактов мешок.
Мне хотелось кричать, тогда, на платформе,
Суеверным и циникам взглянуть на пути,
И не сквозь сетку пикселей в любимом смартфоне
Приценить на вагоне следы от крови.
То немногое, что единит нашу массу -
Черный цвет, провожающий в небытие,
И посмертной маски кривую гримасу
По шаблону нацепят и мне и тебе.
Мне не хочется знать, когда это будет,
Закрутив в самокрутку четвёртый псалом,
Пока жив, я безделью не отдам и минуты.
С чёрным цветом мы сочтемся потом.
