В пшенице густой, колосистой
Все утро мотор стрекотал.
Потом стрекотать перестал, —
Обед привезли трактористу.
У края своей полосы
Сидел человек смуглолицый,
И были светлее пшеницы
Его голова и усы.
Небритый, большой, седоватый,
Землей он и нефтью пропах,
Но сразу узнал я солдата,
Прошедшего школу в боях.
Какого он рода и края,
По речи его не поймешь.
То скажет «ищу», то «шукаю»,
То скажет «люблю», то «кохаю»,
То «жито» промолвит, то «рожь».
Пожалуй, меж областью Курской
И Харьковской так говорят.
— Хочу я податься на курсы, —
Сказал, между прочим, солдат. —
Механику я розумию,
И средний и полный ремонт.
Гонял на Кавказ грузовые,
Гонял грузовые на фронт.
А нынче до времени в тайне
Я новую думку держу:
Работать хочу на комбайне.
С войны трактора я вожу.
Что трактор, что танк — все едино.
Ну, может, комбайн потрудней.
А все-таки тоже машина, —
Хиба ж не управлюсь я с ней?
Обед свой доел он в молчанье
И хмуро кивнул мне: — Пока! —
А я позабыл на прощанье
Узнать, как зовут старика.
Исчез он вдали, — безымянный
Работник Советской страны,
Участник великого плана,
Участник великой войны.
