Первый поход. Неймётся скорее в дело.
Тащиться в хвосте армии — много ль чести?
Он молодой, он дерзкий и очень смелый,
Его дух изводится скукой и жаждой действий.
Везут к передовой. Он молод и пьян от счастья.
Он будет героем! Война ведь подарит повод
Проявить себя, отличиться средь самых лучших…
Он ночью в разведку идёт в осаждённый город.
Он ночью в разведку ушёл в осаждённый город.
За его спиной сомкнулось кольцо блокады.
Он остался внутри, неузнанный, всё по плану.
Только по храму прямой наводкою бьют снаряды.
А в храме те же боги и те же песни…
Матери плачут, прижимая к груди младенцев.
Какого чёрта?! Ведь готовили как элиту:
Вынули душу, вложили стальное сердце,
Обучили приёмам разведчиков, диверсантов
И врага ненавидеть, конечно же, научили.
Но. В храме врага те же боги и те же песни…
Так же, как у врага, от голода тают силы.
Незнакомая старуха делится коркой хлеба:
«Я своё пожила, сыночек… Тебе нужнее».
Мать врага… Эту женщину хоронил он,
Слезы душили, когда стоял у её могилы.
Он знает наперечет всех последних из гарнизона,
Не раз прошел по городу, нарисовал план-схемы.
Обстрел. Из-под руин вытащил он ребенка…
И эти карты вот-вот насквозь прожгут грудину.
За стену бы их. Приёмом разведчика-диверсанта.
Он может сдать город хоть этой ночью,
Но чувствует, не услышит шагов его зал героев –
Просто убьют без разбора средь многих прочих.
Первый поход. Кажется, и последний.
Неотвязные мысли терзают страшней, чем голод:
Стальное сердце, душу вынули, обучали…
Неужели каждый его кумир вот так уничтожил город?
