Укрывшись хрусталем дурмана
Прозрачностью садовых чаш,
Она упилась чувствами обмана,
Ошибаясь, что не предашь.
Стелился мрак заблужденья,
И преломлялся в чаше той,
Толкая в горечь намеренья,
Что спорит с самой судьбой.
О, как разителен сокрытый перелив
Страданий и ветхости преданье
Захребетника тугой подрыв,
И сердца с душой расставанье.
Блеск глаз ее остекленел,
Не пропускает истины свеченье,
Ум в чувствах закабалел,
Та близость плоти рассеченье.
И плеть низвержения миров
Внутреннего чрева
Раскаленным железом до белов
Доведет рассудок до предела.
Окрик матери седой
Над сумраком болот зыбучих,
Но в ушах звенит «Постой….»
И падшего объятия могучих.
Окаменевала воли суть
И вера в избранность пропала
Лишь вздымалась во хмелю грудь
Пока личность не застонала.
Эманация плана предначертанья
Предсмертным криком последнего младенца
Теперь истина или отчаяние
Проявление планов встретиться.
