В тот день был солнца горизонт лишен:
Голгофы тень, трехглавая громада
Ползла в Ершалаим змеей из Ада,
Очковый раздувая капюшон.
Христос от боли и от жажды стих,
Меж двух разбойников, чужой среди своих.
Народ гудел, невежествен как прежде,
Готовый снять последнюю одежду
С Спасителя, а также двух других,
Но только не самих бедняг распятых.
И день шестой последовал за пятым.
Как вереница связанных слепцов
Толпились иудеи, беззаботны,
В пределах синагоги. Мазал тов!
Великий Яхве был богом купцов,
И не спешил сводить с Кайафой счеты -
Торговля - дело тонкое, искусство
Для избранных, наследников Прокруста
В лице ветхозаветных праотцов,
А в будущем мошенников с Уолл-Стрита.
Преступники покараны. Пролита
Их кровь не зря. Намного меньше слез
Чем крови. Успокоившись, элита
Пирует во дворце. Бунтарь распят.
Забыт Христос - на троне снова Крез.
Шаббат в разгаре. Стол накрыт, в бокалах
Кидуш и свеч минора в честь союза
Евреев с богом. Избежав конфуза,
Звезда Давида зачеркнула крест,
Превознеся материю над духом.
"Христос воскрес!" Земля не будет пухом.
Апостолы сокроют бренный прах -
Исчезнет тело из пещеры. Слова
Не проронив, Всевышний в небесах,
Отец Мессии, как тогда, с Иовом,
Позволит Сатане спускать собак
И львов на христиан в античных театрах.
Сокрыв как тело промысел утраты
И возместив ущерб затем в сто крат,
В сердцах посеяв благородства семя.
Прошли тысячелетия, но время
Не много изменило в тех сердцах,
Не стало человечество добрее
И милосерднее. Ни Яхве, ни Аллах
Не в силах одолеть его природу -
Чтоб он ни делал - все себе в угоду.
И Ватикан, тщеславия рассадник -
Помпезный театр, где фальшивый задник:
За ним все та же жадность, власть и срам.
Ничем не лучше Хинду и Ислам.
Се человек. Неблагодарный хам,
Преступник, восседающий на троне,
Всеядный хищник, чья натура - красть,
Мошенник в горностае, вор в законе.
Но свет в конце тоннеля - только часть
Концепции загробного убранства,
Где смерть лишь подтвержденье постоянства,
А жизнь - тревожный и мятежный сон,
В котором все иллюзия: резон
Как, впрочем, и отсутствие резона.
И снова избежит преступник зоны,
Злодей-верблюд в игольное ушко,
Одним он льстит и бьет челом поклоны,
Что до других - не шевельнет рукой.
Одно во все века, увы, стремленье:
Власть над толпой, послушной как овца,
Животным, столь привыкшим к пристесненью,
Не чувствующим скорого конца.
Религия на службе у монарха,
Лишь инструмент в системе иерархий,
Где все сгодится, бред Лжевасилида
И Кампанеллы крайний утопизм.
Да только на отпетого симита
Во все века находится фашизм.
Меняются лишь маски, персонажи,
Но суть как прежде та же, что всегда:
Не важно, каковы размеры кражи,
А важно то, что совесть нечиста.
В ад вход бесплатный. В рай - лишь через суд.
Душа - одна надежда на приют.
