Последние
И часть дороги в частный сектор
Лежит сквозь рельсы-провода,
Где мёрзнет в темноте прожектор,
Как Вифлеемская звезда,
Лежит сквозь рельсы-провода,
Где мёрзнет в темноте прожектор,
Как Вифлеемская звезда,
Солнца осеннего дали на сдачу -
День в одни руки. Шуршали монетки.
Мир в октябре бесконечно прозрачен,
Воздух нанизан на голые ветки.
День в одни руки. Шуршали монетки.
Мир в октябре бесконечно прозрачен,
Воздух нанизан на голые ветки.
в городе провинциальном
в нашем возможно в любом
многоэтажные спальни
в лес утыкаются лбом
в нашем возможно в любом
многоэтажные спальни
в лес утыкаются лбом
Обиду, словно горькую таблетку,
Имея опыт, проглотить легко:
Закрыть на ключ в свою грудную клетку.
Отправить, будто пулю, в молоко.
Имея опыт, проглотить легко:
Закрыть на ключ в свою грудную клетку.
Отправить, будто пулю, в молоко.
Подуй на лампу – вспыхнет электричество,
Бенгальским одуванчиком треща:
Откроется безмерное количество
Чудных теней, привязанных к вещам.
Бенгальским одуванчиком треща:
Откроется безмерное количество
Чудных теней, привязанных к вещам.
И. Коровкину
Это хаос и логос - точка, что их роднит,
Где в кристальный родник сужается суета:
Молодое пространство голоса огранит
Это хаос и логос - точка, что их роднит,
Где в кристальный родник сужается суета:
Молодое пространство голоса огранит
Для этого и создали прибой,
Чтоб океан умел казаться мелью,
Чтоб утешать соленой карамелью
Открытых ран невыцветшую боль.
Чтоб океан умел казаться мелью,
Чтоб утешать соленой карамелью
Открытых ран невыцветшую боль.
Л. Х.
Полоски по небу горят,
Полозья рейсов.
Погода шепчет втихаря:
Полоски по небу горят,
Полозья рейсов.
Погода шепчет втихаря:
Как близко не принять, когда уже
И так безмерно близко расположен.
Ты витилиго на моей душе,
Как белое пятно на карте кожи.
И так безмерно близко расположен.
Ты витилиго на моей душе,
Как белое пятно на карте кожи.
Мог бы плыть правильно под золотой звездой –
Не искрит кабель, но ток по нему ползёт –
Ты не стал бы Каином, рухнувшим в кайнозой,
Ты не пал бы Авелем в глохнущий чернозём.
Не искрит кабель, но ток по нему ползёт –
Ты не стал бы Каином, рухнувшим в кайнозой,
Ты не пал бы Авелем в глохнущий чернозём.
Прозрачен мир, стеклянный шар, заполненный водою.
Блестит макет, фальшив напев, нелеп стеклянный смех.
Невечны лёд, и кровь, и пот, и кров над головою,
Людская молвь, и конский топ, и пластиковый снег.
Блестит макет, фальшив напев, нелеп стеклянный смех.
Невечны лёд, и кровь, и пот, и кров над головою,
Людская молвь, и конский топ, и пластиковый снег.
я у любви в долгу
места нет пустоте
тараканьё в мозгу
бабочки в животе
места нет пустоте
тараканьё в мозгу
бабочки в животе
По колее стелется лента лет:
Это твой мир, он немудрён и мал.
Только вот – щёлк! - кто-то включил свет,
И понимаешь: раньше была – тьма.
Это твой мир, он немудрён и мал.
Только вот – щёлк! - кто-то включил свет,
И понимаешь: раньше была – тьма.
Мир падёт, но не сразу. Может его сдержать,
Кто глядит вполглаза, режется вполножа,
Чистит зубы волку, прежде чем лезет в пасть,
Стелет всюду соломку, чтоб на нее упасть.
Кто глядит вполглаза, режется вполножа,
Чистит зубы волку, прежде чем лезет в пасть,
Стелет всюду соломку, чтоб на нее упасть.
Подлежащее – камень
Вода не течёт
Подлежащий осмотру багаж знаний
Улетел другим рейсом
Вода не течёт
Подлежащий осмотру багаж знаний
Улетел другим рейсом
На теплой тыльной стороне луны
Латунь хранит латынь крылатой фразы
Ладонь в ладонь, парабола волны
Ночь обнажает космос, чтобы сны
Латунь хранит латынь крылатой фразы
Ладонь в ладонь, парабола волны
Ночь обнажает космос, чтобы сны
