Запах прелой древесины – третий день дожди –
За столом дубовым, длинным, троица сидит:
Первый – псарь, другой - трактирщик, третий – менестрель.
Ленью на струне мотивчик, за окном капель.
Дело чьё нужней и лучше? Встал меж них вопрос.
Кто в занятиях могуче до вершин дорос:
Менестрель, что в песнях смелых лютней овладел?
Пивовар, что в эле пенном свой сыскал удел?
Или псарь, чьи псы породы редкой и шальной
Лордам-королям в угоду служат день-деньской?
Разгорался спор меж ними, всяк хвалил своё.
Но сказал трактирщик мирно: «братья, разольём
Золотистый эль по кружкам: пусть поможет хмель
Разговор окончить дружбой. Песню, менестрель!»
Менестрель и рад потехе. Музыке почёт!
Разродилась лютня смехом; пиво ж всё течёт.
И пусть истину всё также ищут их умы,
Только крики в их пассажах боле не слышны.
Эль старик сварил отменный; пьянство – враг и зло!
До собак – понятно дело – дело не дошло.
Под луною псарь упёрся лбом в дверной косяк,
До порога не доплёлся, как запал иссяк.
С лютней, что с женой, в обнимку, опрокинув стул,
Под столом дубовым, длинным, менестрель заснул.
Песни пьяной не допел он, сладко захрапев…
Тут зевнул трактирщик ленно, будто старый лев.
Задышала трубка дымом, кольца к потолку.
«Что тебе в твои седины надо, дураку?
Ясно ж было всё с начала, бесполезен спор,
Что искусство пивовара с самых давних пор
Здесь достигло совершенства; пей, да не спеши!
Старины седой наследство – радость для души.
Под него и песня звонче, и краснее речь,
И в охоте с верной гончей скуки не навлечь.
Так что спите, не тужите, псарь и менестрель.
Хмель славный повелитель вам стелил постель».
