(эпиграф)
Когда я утром скрещиваю ноги,
сосредотачиваясь в поиск света,
ты сонно раздвигаешь шторы
и полчаса проходят незаметно.
(конец эпиграфа)
Говорят, мужчины не умеют думать
о двух (и более) вещах одновременно. Но я научился,
чтобы (скитаясь по песку и среди камней,
прикасаясь взглядом к керамике, ганчу, хлопку)
не опустеть окончательно,
ощущая отсутствие почти физически.
Но мне хватило нескольких встреч,
чтобы в полукомнате мансардного окна
помнить каждое слово, сказанное тобой,
наполняя присутствием пустоту между стен,
между "мнити" и "яти".
Чем восточнее, тем все красочней и больше сигналят на улицах.
Города, как люди – на одно лицо.
Туристы пытаются выглядеть, как местные,
и от этого (не говоря уже
об ошалелых глазах и боязливой походке)
выглядят еще смешнее.
Здесь не ходят по одному. А если и ходят,
то идут домой или к кому-то.
Но все, к кому мне бы хотелось идти, разлетелись по миру,
как разлетаются крошки, когда режут хлеб.
А дома у меня никогда и не было.
Но есть клетчатый лист бумаги, по которому
скачут циркули, протыкая иголками,
не дорисовывая окружности даже до четверти.
я спросил у птицы в чем смысл жизни
и она упала с ветки
увидев это я сошел с ума
и сбежал из сумасшедшего дома
ведь если жизнь циклична и все повторяется
повторяется то ты никогда это не прочтешь
Солнце свихнулось танцем. Боль потеряла воду
отблеском на деревьях.
Цветы поперхнулись влагой. Циркуль в петле качнулся
ножкой на желтом глобусе.
