И прольются над садом ливни, жажду осени утолив…
И созреют на ветках сливы. И под тяжестью спелых слив
Ветки к самой земле пригнутся, прямо в травы кладя дары
В полуобмороке минутном после августовской жары.
Июнь ажурным кружевом провязан на просвет,
С черёмухами, лужами, и грозами в родстве —
Идут дожди несметные серебряной парчой
Сквозь сумерки рассветные
Очень медленно, медленно, каплями, по глотку
Лунный мёд добавляется к звёздному молоку,
Приправляется шорохом трав и ночных цикад
И становится пряным.
Мы несли тебя в шапке, как будто в гнезде большом,
И в автобусе дети шептались: «Смотри, там киска!»
Мы купили тебе на рынке лоток–горшок
И две больших, пластмассовых красных миски…
Здравствуй, Друг! Я пишу тебе — знаешь? – из Рима…
В наших питерских вёснах всегда есть какой-то подвох,
Ну а здешние вёсны — незыблемы, неоспоримы,
Как цветение роз и жасмина. Как выдох и вдох.
Мы не чуем бездны под ногами.
Мы ночуем около дыры,
Уходящей в вечность. Воздвигаем
На краях палатки и шатры.
Если б только ты знал, как же я тебя забывала —
По слогам, по молекулам, атомам, мелочам,
По бессонницам, улицам, дням, переулкам, ночам
Как развеивала, развенчивала — раздавала
Этот город опять берёт нас в свои ладони,
окружает садами, арками и мостами,
фонари нам под окна в сияющих нимбах ставит,
растворяет в воде залива их свет медовый,
… А они ведь умеют тоже
Плакать, ждать, грустить без причины —
Бессловесные твари Божьи,
Те, которых мы приручили.
Атмосфера весны
Что бы ни было с нами — зима ли, чума, потоп,
Всё равно она сбудется — так, как сбывалась вечно,
Отменив, отложив всё случайное на потом,
Так сменяются горы горами, моря морями,
Так тебя я на всех неизвестных мне повторяю
Языках — и в чужой певучей и плавной речи
Нет ни скрытых намёков, ни явных противоречий…
...Когда ты смотрел — мир становился прозрачным,
Осень — началом, а я становилась мной…
Взгляд твой — меня поднимал, поворачивал
К свету — невылинявшей стороной…