Виктория Соколовская

Будет частный суд над прошедшим путь двадцати мыта́рств.
На него вступив, сердце светом Истины окропи.
Не сходи с тропы: так теряют силу в любом из Царств.
Молча встань за тем, кто идёт последним в сплошной цепи.

***
всё будет: день безбрежен, ночь светла,
печаль двулика, губы откровенны,
и разглядится ясно мир нетленный

***
и вот – люблю! мой жалкий бабий век
по первости пришёлся на безлюбье,
и сердце беспокойное голубье

***
– Первый, первый, приём! Как слышно?
По приборам – тьфу-тьфу, о’кей.
Это, значитца, здесь Всевышний

***
чья ты, вручённая мне душа?
я почему-то с тобой знакома.
ты появилась в пространстве дома

***
И мама сказала: послушай, никто нам не нужен.
И я отступил на полшага в безлампную тьму.
Потом она, что-то мурлыча, готовила ужин,

***
В придорожном кафе перекормлены белки и птицы,
неподатливы щёлки прищуренных глаз жалюзи,
и скучающий ветер неспешно листает страницы

***
Крики чаек в барочном стиле.
Хрипы в лае слепых собак.
Ты идёшь сквозь толпу зевак,

***
Босые ноги проминают мох.
Сплошная темь. Ступаем осторожно.
Не слышно птиц, но явен каждый вздох

***
Где-то за пределами добра и зла есть сад. Я тебя там встречу.
― Руми
Безымянные сутки спешно сошлись на вече,