Соня Капилевич

(друзьям)
Осваиваю искусство проводов на вокзалах,
в сонных аэропортах,
возле усталых трасс.

Слушать на музыкальных площадках:

Некто в чёрном приходит и смотрит на вас в упор,
а в зрачках у него англетеровский коридор
и рязанское небо,
и липкий, как смерть, кабак.

И находишь себя — пустым.
И находишь себя — листом,
на котором рисует бог,
что захочет и как захочет:

Милый Санта, весь этот год я веду себя отвратительно: вру начальству, пью, как урод, забываю звонить родителям, встретил ту, что могла стать Той – отпустил, не спросив об имени, я пикирую по кривой, я пикирую, вразуми меня, крыши выстроились в дуг...

Простые действия утром сделались
не
простыми:
проверить, высох ли свитер дочки (а то простынет),

И когда она вся хрустальная, истончившаяся, как лёд,
примыкает опять к плечу его,
забирается под ребро,
он баюкает тихим голосом:

Какой ты красивый, дяденька космонавт.
Шлем твой – смородина, круглый и весь блестит.
В нём отражаюсь я, городской ландшафт,
глаза, что стремятся вылезти из орбит,

Мне приснилось, сынок:
эти сволочи входят ночью,
поднимают тебя,
по паркету тебя волочат,

Я юродивый, я – юродивый
и на площади при народе я
всё кричу, задыхаюсь, требую,
сам едва разбирая суть.

Объясни мне: какого лешего,
кто ждал тебя, кто звонил –
я была же почти воскресшая,
мне хватало маны и сил

Что ты забыл в этом баре, парень
Разбиться в стакане, бухом ударе
«Смотри, как меня ничего не парит,
смотри, как я счастлив,