Последние

Снова ножом по сердцу, без того зарубцованному!
И так день за днем, за веком век...
Проклятье твое, заколдованный,
В том, что сильный ты человек.
И так день за днем, за веком век...
Проклятье твое, заколдованный,
В том, что сильный ты человек.


Ночью, крадучись, надо мною склонится...
В гости зайдет, не спросившись, бессонница
И тихо шепнет: "А ночка-то — прелесть...
Ты не прогонишь меня, я надеюсь?"
В гости зайдет, не спросившись, бессонница
И тихо шепнет: "А ночка-то — прелесть...
Ты не прогонишь меня, я надеюсь?"


Уйти бы... Но кругами - и ты вновь у исходной.
Снова барьер, тебе неподвластный!
Но манит, желанный, и с каждым днем всё опасней
Не дорожить так своею свободой!
Снова барьер, тебе неподвластный!
Но манит, желанный, и с каждым днем всё опасней
Не дорожить так своею свободой!


Счастьишко мое, счастьице,
Где же ты, милое, пряталось?
Сколько ты, подлое, мыкалось
По углам? Все они тыкали пальцами,
Где же ты, милое, пряталось?
Сколько ты, подлое, мыкалось
По углам? Все они тыкали пальцами,


И когда ты поймёшь, что достигнут предел-
Не кричи. Не делись Вселенной своей,
Нет таких же линеек измерения боли
В других. Позволь не понять, не кори
Не кричи. Не делись Вселенной своей,
Нет таких же линеек измерения боли
В других. Позволь не понять, не кори


В час ночи все истории мира - твои.
Сквозь стёкла окон дарят свет фонари
Ты пишешь главу
Книги, что не уйдет дальше стола.
Сквозь стёкла окон дарят свет фонари
Ты пишешь главу
Книги, что не уйдет дальше стола.


Одиночество - тоже пьедестал. Не для всех понятный и желанный.
Он как спасение для тех, кто носит слишком много ран
На сердце, на душе, на телесах.
Моральные устои здесь ни при чем. Томление толпой - пожалуй.
Он как спасение для тех, кто носит слишком много ран
На сердце, на душе, на телесах.
Моральные устои здесь ни при чем. Томление толпой - пожалуй.
