Листая старую тетрадь...
Листая старую тетрадь,
Я вижу знаки, буквы, лица,
И память перелётной птицей
Кружит над городом опять.
Листая старую тетрадь,
Я вижу знаки, буквы, лица,
И память перелётной птицей
Кружит над городом опять.
Помню, снилось, как ветер снежинки на части распарывал,
Как звенел хрусталём под шагами неровный слой льда.
Звезды падали, ночь была снегом и стужей пьяна…
А колодец, скрипя, руки жестью ведра жег, ошпаривал.
"Белым бело. Январь морозил сутками.
Лежал с температурой, горло красное.
Родители надеялись — простудное.
При вирусе бы мучили лекарствами.
Пламя вспыхнуло, разгорелось,
Обожгло и в момент остыло…
Так уже не умеет зрелость,
Хоть и помнит, как это было.
Под гулкими копытами дрожит и распадается
На уголья горящие большая головня.
Дождями позабытая, кричит земля – страдалица,
Никто теперь не спрячется от дикого огня.
Где-то там, где дома приникают к земле,
Где застывшее время ко всем безучастно,
Мне в наследство достался заросший участок,
Да изба, прислонённая боком к ветле.
Ветку свежую гни да что хочешь плети:
Хоть венок, хоть плетень, хоть мальцу колыбель,
Вот засохнет, тогда и сломается.
С бабой случай другой - не согнуть молодой
Мы кузнечиков ловили,
Чтоб в сердечках сжатых рук
Билась тайна или–или,
Бился недруг или друг.
Тонну бензина залить бы в сердечную глотку,
Приятного аппетита!
За рёбрами рухлядь мотора ещё колотит.
Заглохни, не колотись ты!
Как жаль, что мне не нужно в этот дом -
Я стал бы там недюжинным поэтом,
И улица была бы мной воспета
"Гражданская", но тихая притом.
Табор уходит в небо.
Птицы летят на юг.
Дворник сложил паллеты,
Матом покрыв свой труд.
На часах каждый миг перемены.
Календарь шелестит, точно осень.
Счётчик свой мы по жизни проносим,
В такт кивая кукушке: «Всё верно».