Выходила Марфушенька из дому, два каравая брала с собой,
И один назывался любовь, а другой назывался – боль,
И бежала она по размокшей земле, и к груди прижимала их:
Два каравая, два тёплых хлеба, румяных и золотых.
Выцветала трава осенняя, в запахе леса таилась печаль,
И бежала Марфуша лисицей, только голод её догонял.
И тогда она падала в красные листья, доставала свою еду –
Отгрызала от первого – райская мякоть,
от второго был ад во рту.
И рыдала Марфуша, и снова кусала, и жевала мучную плоть,
Первый был из медовой сдобы – мягок каждый его ломоть,
А второй – как железо. Сломаешь зубы. Дёсны вспухнут и закровят.
Но Марфуша глотала эту чёрствую горечь.
Свят, свят, свят.
Вот чернеет водица стылая, вот кора в серебристой шали,
Вот брусника, и мох, и камни. И чего они не видали?
Ходят-бродят по лесу всякие Марфы, дурочки с караваями.
Зубки у них раскрошены, сердечки у них измаяны.
Потому что не может быть только счастья – макового хлеба,
Будешь есть и муку, и железо, яблочко есть и репу.
Коль полюбится – разводи огонь, печка дымом оближет и жаром.
А потом выходи из дому.
С железным своим караваем.
