Лета осталось совсем на донышке. Через две недели я пойду в первый класс. А через день папа уйдет рейс. Перед его отъездом у нас прощальная прогулка. Мне очень грустно от скорого расставания. Папа взял меня за руку, мы пересекли центральную площадь и пошли к горе Митридат. Поднялись до середине горы. Повернули налево и остановились около необычных арочных ворот, сложенных из ракушечника. Они были аккуратно вписаны в высокий забор, также из ракушечника. И забор, и ворота были окрашены яркой оранжевой краской, но штукатурка вся растрескалась и облупилась. Вверху арки возвышалось какое-то причудливое лепное украшение. Похожее на пирожное безе, с завитушками по бокам. Рядом с воротами широко разросся куст садового дурмана. Днем его огромные белые колокольчики были закрыты. Но и без них эти странные ворота выглядели так, будто они из сказки. Вид их разве что портила серая металлическая калитка. Она была нелепо вмонтирована в арку и закрыта.
- Что там? - спросила я папу.
- Там за воротами? – папа подхватил меня на руки и посадил себе на плечи, так, что я смогла заглянуть в зазор между калиткой и аркой. За воротами был пустырь, заросший сухим кустарником, полынью и диким пасленом.
- В нашем городе есть ворота, через которые человек может исчезнуть из этого мира, как исчезли уже многие. Только попасть в этот проход очень трудно. Потому что необходимо стать лицом к ним в определенное время или находиться еще в каком-то точном положении. И еще никто не знает что это за ворота. Может быть эти и есть те самые. Похожие арки есть еще в двух местах нашего города. Или быть может вход в каменоломни, которых у нас в городе несколько, могут оказаться той самой кротовой норой.
- Кротовой норой? – переспросила я.
- Да. Так их называют.
- Что такое –кротовая нора?
- Сложно тебе объяснить.
- Почему сложно?
- Ну хорошо, Морянка, смотри, - папа снял меня с плеч и поставил на землю. Он сорвал большой лист дурмана: - Представь себе, что этот лист – наш город. Для того, чтобы доехать от этого края до этого нужно преодолеть большое расстояние.
- Как от дома бабушки?
- Приблизительно так. И если ты маленький, как муравьишка, то придется хорошенько попотеть, прежде чем доберешься. А теперь смотри, - папа сложил лист пополам и проткнул его пальцем, - видишь, что получилось? Этот край и этот соединились, а мой палец, как мостик. Помнишь как-то раз мы разрезали яблоко, а его червяк прогрыз насквозь, а самого червяка не было. Он влез с одной стороны и вылез через другую. Получился ход, который соединил разные стороны яблока самым коротким способом. Этот тоннель и есть та самая кротовая нора. Понимаешь? - я кивнула, хотя я, конечно же, ничего толком не поняла. Просто мне нравилось все, что рассказывал мне папа. Он был: «Бо-о-ольшой фантазер», - так говорила мама. А я любила перед сном вспоминать его рассказы.
- Но для того, чтобы наш тоннель соединил разные края, нам пришлось согнуть лист, - продолжал папа, - А кротовая нора уже существует в том месте, где пространство и время искажены. Оказавшись в таком коридоре ты сможешь оказаться не только в другом городе, но и в другом времени.
- А что значит в другом времени? - спросила я и отогнала от себя громадную, лупоглазую стрекозу, что вдруг зависла прямо передо мной с гудящим звуком.
- Однажды я тебе расскажу, - сказал папа.
Мы пошли по земляной дороге вдоль склона горы. В это время трава на горе была бежево-золотой, выгоревшей от солнца, с черными подпалинами от подожженной травы. Кто устраивал эти пожары – неизвестно, но такое случалось каждое лето. Город простирался внизу, а мы словно парили над городом, что изгибисто растягивался вдоль Керченского пролива. Яркое небо в легких перистых облаках было нам теперь чуть ближе. Под нами были крыши домов, крытые черепицей и кровельным железом, окрашенным матовой краской. Легко было рассмотреть желтые и красные стрелы портовых кранов, они казались мне большими и грустными жирафами. Ослепительные солнечные блики разбегались живыми искрами по поверхности воды. В легкой дымке перед линией горизонта виднелись суда на рейде. Они напоминали мне, что разлука с папой совсем близко. Скоро он уйдет в рейс и некому будет рассказывать мне истории о дальних странах и древних царях. Тугой ветер озорно трепал мои волосы, они закрывали мое лицо, так что невозможно было рассмотреть предательские слезинки, что мелким и частым бисером катились по моим щекам.
Первые дни, после того, как папа ушел в рейс, самые тоскливые. Они все тянутся и тянутся и даже подготовка к школе не приносит мне радости. Мне мерещится, что папа вот-вот выйдет из другой комнаты, подхватит меня на руки, посадит на плечи и спросит:
- Эй, капитан, что там справа по борту?
За день до первого сентября я услышала в новостях по телевизору: «В Проливе Дрейка обнаружен «корабль-призрак». Советский китобой «Агарес -3» дрейфовал без экипажа. Прибывшие к судну представители ВМС Аргентины выяснили, что экипаж с его борта исчез. Навигационная и якорная системы судна не функционировали, машинные отделения были затоплены водой, от них исходил сильный запах топлива». Для меня было слишком много непонятных слов, но название папиного корабля я знала наизусть. И что значит - «корабль-призрак?» Мама услышав эту новость, замерла и побледнела. Потом схватила, стоявший на тумбе телефон и заперлась в другой комнате. Через дверь я слышала, как она разговаривает с кем-то тихим и взволнованным голосом:
- Это какая-то ошибка. Как мог «Агарес» так быстро оказаться в Проливе Дрейка? - мама заплакала.
Я стояла на своей первой школьной линейке с новеньким ранцем и пестрым букетом астр. В жарком воздухе расплывался громогласный голос директора школы:
- Дорогие первоклассники! В этом, в 1980 году, 1 сентября - официально объявлен «Днем знаний». И я от всего сердца желаю вам, чтобы вы.., - ее слова гудели где-то вдалеке и путались у меня в голове. Ранец жал мне плечи, астры тоже мешали, а я все думала лишь о том, что значит: «Корабль – призрак»? Капитан теперь тоже призрак? Как мой папа может быть призраком?»
Отношения с детьми у меня не заладились. В детский сад я не ходила, была на домашнем воспитании. А дети пришли в класс уже сдружившимися с детского сада. И по какой-то причине они меня невзлюбили. Чужая. Рыжая. Худая. Со мной даже за парту никто садиться не захотел. Так я оказалась сама по себе. А дружить мне хотелось. Особенно мне нравилась Ленка. Она всегда ходила вместе со своим братом-близнецом Валеркой. Они были совсем друг на друга непохожими. Ленка светловолосая с большими голубыми глазами и Валерка – кареглазый, с красивой родинкой над верхней губой. Они выглядели, как пара дорогих немецких кукол. Я подумала, что если они подружатся со мной, то и остальные захотят со мной дружить тоже. Однажды, по дороге из школы, я их догнала и сказала:
- Я знаю один секрет.
- Что еще за секрет? – удивилась Ленка.
- Я знаю, как быстро попасть в другое место или даже в другую страну.
- Как это? – чуть ли не в один голос спросили меня Ленка и Валерка.
- Есть такое, называется - кротовая нора. Это коридор. Не надо долго ехать на поезде. Ты просто идешь по кротовой норе и попадаешь в другое место.
- Кто это тебе такое рассказал? - спросила Ленка.
- Мой папа, - сказала я, - он знал все на свете. Он рассказывал мне…
- Вранье! – резко оборвала меня Ленка, - брехун твой папа.
- Нет! – сказала я и почувствовала, как мои щеки загорелись румянцем от злости.
- Ну и где же твои кротовые норы? - спросил Валерка.
- Да! Где они? Где? Покажи нам, - с вызовом сказала Ленка.
Я молчала.
- Значит не покажешь? – продолжала Ленка, - а знаешь почему ты нам их не покажешь? Потому что это все вранье. И папа твой – брехун, - нагло повторила она.
- Да! Все - это вранье. Нет никаких кротовых нор, - сказал Валерка.
- Нет. Они есть!
- Ну так, давай, покажи нам их, - сказала Ленка.
- Это может быть…
- Может быть что?
- Это может быть опасно. Зайдешь туда и не выберешься.
Ленка выразительно закатила глаза вверх и протяжно сказала:
- Морянка - дочь брехуна!
Ребята отвернулись от меня и пошли. Я стояла одна и готова была расплакаться от досады и злости.
- Хорошо. Я покажу, - крикнула я им вдогонку.
Мы вышли со двора. Прошли мимо фонтана, выключенного на профилактику. Я шла впереди, а Ленка и Валерка за мной. Я свернула направо, на тропинку, которая извивалась между невысоких холмиков. Я увидела валуны, которые были в низине. Посреди этих валунов был лаз, закрытый наполовину толстенным, ржавым листом железа.
- Это вход в Старокарантинские каменоломни. Тоже мне придумала - «кротовые норы», - передразнил меня Валерка.
- А давай мы пойдем туда и она покажет нам свои чудеса, - сказала Ленка.
Валерка полазил по карманам и нашел смятый, полупустой коробок спичек. Вход в каменоломни был очень низким, так что нам пришлось согнуться, чтобы войти. Очутившись в каменоломнях я почувствовала прохладу и особый, сырой запах известняка, смешанный с неприятным, едким запахом испражнений. У меня тут же перехватило дыхание от накатившей тошноты.
- Фу! Вонища, - сказал Валерка и сплюнул себе под ноги большим и жидким плевком. Он зажег первую спичку. Потолок и стены около входа были закопченными дочерна. - Батя рассказывал, что здесь семь уровней, а может и больше. Камни ломали еще с древних времен. Ай! – прогоревшая спичка обожгла Валерке пальцы.
- Ну что. Давай! Веди нас. Где там переход в другие страны? - сказала Ленка и подтолкнула меня в спину.
- Темно. Может следующий раз? Я возьму из дома фонарик. Прорезиненный. Таким можно даже и под водой светить, - сказала я.
- Следующего раза не будет! – сказала Ленка.
И мы пошли. Стена с левой стороны была, как и потолок идеально ровной. А справа, неровной кладкой, была сложена отбраковка. Свет от входа все слабел и слабел, а когда его стало совсем мало Валерка начал жечь спички одну за другой. А потом сказал:
- Все. Осталась одна.
И вдруг Ленка обеими руками сильно толкнула меня в спину. Это было так неожиданно, что я не устояла и упала. Ленка схватила за руку Валерку и закричала:
- Побежали! Пусть она тут одна.
Я тут же вскочила на ноги и побежала за ними. Коленки и левый локоть больно саднили. Кожа на них была содрана до крови. По щекам текли слезы от обиды.
Мне казалось, что мы прошли совсем немного. Но мы все бежали и бежали. Никак не могли оказаться около выхода. Казалось, что невидимый, злой волшебник растянул наш путь на несколько сотен метров. И вдруг свет, что тянулся от выхода бледной полоской, начал меркнуть. Мы не сразу поняли, что происходит. А когда догадались, то заорали втроем, наперебой:
- Стойте!
- Нет!
- Не закрывайте!
- Мы здесь!
- Не закрывайте! Нет! Нет!
Наши тоненькие детские голоса, словно теннисные мячики, упругим эхом отскочили от плотного и ржавого листа железа, которым кто-то плотно закрыл вход. Мы забарабанили кулачками по железу. Мы кричали и визжали, и выли навзрыд, как брошенные в яму щенки:
- Эй! Откройте! Эй! Выпустите нас!
- Выпустите нас!
- Помогите!
- Люди! Люди! Эй! Эй!
- Откройте!
- Выпустите нас!
Валерка зажег последнюю спичку. Она осветила наши лица. Я увидела страх в глазах Валерки и Ленки.
- Мы останемся здесь навсегда и умрем! – сказала Ленка. Хныкнула, а уже через секунду она шипела, как ядовитая змея: - Это все из-за тебя. Ты нас сюда затащила, - и вдруг она со всей силы вцепилась мне в волосы.
- Аа-аа-а-ай! - закричала я от боли и тоже вцепилась ей в волосы. Ленка от неожиданности отшатнулась назад. Подвернула ногу и рухнула на землю, ну и я за ней тоже. Мы катались по грязной земле и наносили друг другу удары. Мы щипали друг друга. Таскали друг друга за волосы. Валерка кинулся разнимать нас:
- Перестаньте! Дуры! Перестаньте! - кричал он и старался нас растащить, - Хватит! Вы только хуже делаете!
Мы обе фыркали и урчали, как две бешеные кошки.
- Пожалуйста. Прекратите уже. Девочки! – взмолился Валерка и вдруг он заплакал. Громко. Пискляво с надрывом. И столько было отчаяния в этих звуках, что мы немедленно остановились.
- Здесь несколько входов и выходов, - хлюпая носом сказал Валерка, - Я помню, что один выход есть где-то совсем рядом. Мы минут через десять выберемся наружу.
- Куда мы пойдем? Если так темно, - спросила Ленка.
- Мы будем держаться друг за друга! - ответил Валерка.
- Я с вами не пойду, – сказала я, - Вы оба - подлые. Вы меня опять бросите.
- Пойдем. Если ты останешься здесь, то умрешь первая, - сказал Валерка.
- Да? А вдруг мы заблудимся? – сказала я, - ты сам сказал, что здесь много уровней. Что если мы попадем в лабиринт и заберемся глубоко под землю? Что тогда?
- Мы поймем, что уходим вниз и не будем идти туда, - сказал Валерка.
- Как мы это поймем? - спросила я.
- Очень просто. Мы не пойдем по наклону вниз, – ответил Валерка.
- Нельзя никуда идти, - сказала Ленка, - мы должны быть здесь. Кто-нибудь видел, что мы идем сюда. Спохватятся и будут нас искать. Подойдут ближе и мы закричим. Надо ждать.
- Дура! Заблудившиеся в каменоломнях умирают через несколько часов. Одни - от холода, другие -от страха, а третьи от того и от другого сразу, - сказал Валерка.
- Вот именно, что заблудившиеся, а мы около входа, - поэтому я отсюда не пойду никуда, - сказала Ленка.
- Мы только зря теряем время! – взмолился Валерка, - давайте пойдем. Я обещаю вам, что знаю выход.
Вдруг совсем рядом с нами послышался какой-то шорох.
- Тихо! - закричал Валерка, - Кто идет? - спросил он в темноту.
- Это летучие мыши. Они проснулись и летят на нас стаей, - закричала Ленка. Но шорох тут же стих и мы услышали, как чей-то тихий и очень грустный голос сказал:
- Я пришел вас освободить.
Этот голос был невероятно чист и звонок. Словно в подземелье вдруг зазвенел хрустальный колокольчик.
В кромешной и густой тьме появился едва заметный крохотный, ярко-зеленый огонечек. И через мгновение, прямо рядом с нами из темноты возникло лицо. Оно было слабо освещено этой фосфоресцирующей искоркой. Все это было так неожиданно, что от ужаса мы с Ленкой завизжали. А Валерка неожиданно загудел протяжным басом:
-А-а-а-а! А-а-а-а-! А-а-а-а!
Я оцепенела от ужаса, не могла двинуться ни в ту, ни в другую сторону. И холодными-прехолодными стали и без того замерзшие ноги. Это слабо освещенное лицо было таким кошмарным и таким прекрасным одновременно. Лицо подростка, на вид лет 12 не больше. Он был совершенно лысым. У него не было ни бровей, ни ресниц. Его лицо было восково-бледным. Кожа была ровной и гладкой-гладкой, как вода во время полнейшего штиля. Черты лица подростка были изумительно правильными. Ровный и красивый нос с изящными ноздрями. Рот его, как будто был прорисован талантливым художником. И эти правильные черты лица создавали еще больше ужаса в этом холодном подземелье, в кромешной тьме и бледном свете огонька. Но самым кошмарным в этом лице были его глаза. Эти глаза были огромными. Очень красивыми, наполненными бездонной печалью. И даже в отблеске этого крохотного огонька нам всем было видно, что цвет его глаз прозрачно-голубой. Почти прозрачный, как ледниковая вода. Сверху рубашки у него был повязан пионерский галстук. Он смотрел на нас и сквозь нас одновременно. Он протянул мне свою раскрытую ладонь. На ней сидел светлячок. От него и шел этот холодный свет.
- Говорят, что жуки-светляки - это души мертвых, которые не могут найти свой путь. Возьми его.
Я взяла светлячка и посадила себе на ладонь.
- Ты что - слепой? - спросила Ленка и бесцеремонно потянулась к лицу пионера рукой.
Пионер отклонился от нее.
- Я пришел вас освободить - повторил он, - Пойдемте за мной.
И вдруг мне показалось, что я услышала голос папы:
- Нет, - этот голос был таким отчетливым, что я вздрогнула.
- Папа? – крикнула я. Но мне никто не ответил.
- Ну же, идемте! – сказал слепой пионер.
- Нет! - закричала я, - Не ходите за ним. Он приведет во тьму, оттуда точно не вернетесь.
- Ты откуда знаешь? – спросил меня слепой пионер. Его голос был тих и спокоен. Он забрал светлячка из моей ладони и сжал в своем кулаке. Наступила полная мгла.
- Эй! Пионер, ты где? – крикнула в темноту Ленка. Никто не отзывался.
- Он ушел. Это ты! Ты во всем виновата! Он бы нас спас, - кричала Ленка.
- Хватит орать друг на друга, - остановил нашу ссору Валерка, - надо искать выход. Я точно знаю он совсем близко.
Мы двигались наощупь. Валерка впереди, за ним Ленка и я сзади них. Свод становился то выше, то ниже. И вот мы оказались в том месте, где коридор расходился надвое.
- И куда мы пойдем? – спросила Ленка.
- Надо бросить по камешку в оба коридора. Там где звук будет тише там и выход.
Он поднял два камешка, бросил в коридор слева. Мы прислушались. Затем бросил в другой коридор.
- Ну что? –спросил он.
- Мне кажется, что первый звучал тише, - сказала я.
- А мне наоборот показалось. Это - правый, - сказала Ленка.
- Ты что скажешь? - спросила она у Валерки.
- Я не знаю.
- Надо бросить еще, - сказала Ленка. Она подняла камень и бросила его. В этот момент послышался сначала легкий треск, который сменился оглушительным грохотом… Внутри моей головы возник резкий свист и тут же наступила безмолвная темнота.
Когда я очнулась, рядом со мной никого не было. Я почувствовала, что лежу на груде камней. За моей спиной был завал. Я подумала, что Ленка и Валерка остались за этим завалом. Я чувствовала тяжесть во всем теле и какая-то часть меня убаюкивала: «Здесь так уютно. Здесь мир. Здесь покой... Свернись калачиком. Ничего не жди. Здесь немного прохладнее, чем хотелось бы, но терпимо… Все хорошо... не надо усилий… Отдыхай… Отдыхай… Отдыхай…»
Потом я услышала писк. Провела рукой по низкому потолку. Прижавшись друг к другу на потолке висели летучие мыши: «Какая гадость!» подумала я. А потом сразу же пришла мысль: «Какая мягкость… Засыпай… Засыпай… Спи-иии… Спи-иии…» Мое тело и сознание стало погружаться в мягкую дрему: «Все так… Спи... Спи… Спи…» Я медленно-медленно уходила в теплую и непроглядную тьму. И вдруг кто-то несильно толкнул меня в плечо.
- Эй, капитан, что там справа по борту? – услышала я голос папы.
- Справа по борту? – еле шевеля языком, спросила я.
- Капитан поднимайся! Свистать всех наверх! – вновь услышала я голос.
- Папа? Где ты? - слабо вскрикнула я.
- Поднимайся! – звучал голос отца внутри меня и снаружи.
Руки ватные, ноги ватные. Все тело неповоротливое и тяжелое. Я перевернулась на живот.
- Свистать всех наверх, – слабым шепотом сказала я. Летучие мыши пискнули и закопошились.
- Двигайся вперед, – вновь прозвучал голос моего отца.
- Я не могу встать, - сквозь слезы, таким же тихим шепотом, сказала я.
- Двигайся вперед!
Я сделала усилие, согнула руки в локтях, подтянула колени и встала на четвереньки. Маленький шаг вперед. Пошатнулась. «Продолжай!» - стиснув зубы, сказала самой себе. Еще маленький шаг вперед. И так медленно-медленно, на четвереньках я и двигалась вперед. А затем увидела маленький зеленый огонек. Слепой пионер. Он тоже стоял на четвереньках. Его огромные и мертвые глаза, не мигая, смотрели прямо на меня:
- Зачем ты слушаешь его? Он предал тебя. Он обещал, что вернется. Но он не вернется. Он теперь призрак. Ты больше не увидишь его никогда.
Я остановилась.
- Здесь мир и покой. Устрой себе постель из камней и засыпай. Засыпай.
- Просто двигайся дальше, - вновь изнутри и снаружи я услышала голос папы.
- Нет! - сказал слепой пионер, - Он врет. Он бросил тебя. Он теперь живет за дальними морями. У него другая семья и другая дочь. Оставайся здесь и засыпай. Засыпай! – убаюкивал слепой пионер.
- Иди! – услышала я голос отца.
- У меня нет сил, - прошептала я.
- Повтори за мной: «Я выдержу все до конца, - слышала я голос папы.
- Я выдержу все до конца, - пролепетала я.
- Потому что в конце нет ничего, что нужно терпеть.
- В конце нет ничего, что нужно терпеть.
- Не верь ему. Он предал тебя, - увещевал слепой пионер.
- В конце нет ничего, что нужно терпеть, - простонала я.
- Не делай ничего. Замри, – убеждал слепой пионер.
- Сделай усилие и вставай, – голос папы гремел внутри меня и снаружи, - Иди спокойно и без паники. Просто иди. Шаг за шагом.
Я поднялась с четверенек и, держась за стену, пошла вперед. Голова кружилась, мне тяжело было дышать. Темнота была все такой же непроницаемой и вязкой. Я почувствовала, что пол плавно, под небольшим наклоном уходит вниз. Коридор становился узким и тесным и потолки тоже были все ниже и ниже. Так что мне снова пришлось встать на четвереньки, а потом и вовсе лечь, передвигаться ползком. Стены коридора становились все уже, потолок все ниже, а наклон пола, теперь все круче и круче уходил вниз. Я вспомнила слова Валерки о том, что в Старокарантинских каменоломнях несколько уровней. Я замерла. Что если сейчас я ползу в ловушку, откуда я не смогу выбраться никогда? И никто не сможет отыскать меня. Даже мое тело. Оно так и останется лежать в этой темной и прохладной сырости. И тут я почувствовала, что воздух стал легче. Он все также пах сырым известняком, но теперь в нем было меньше гнетущей могильной тяжести. Наклон вниз прекратился. Пол был ровным, плотно утрамбованным. Продвинувшись еще немного вперед, я смогла встать на ноги. Еще несколько шагов и узкий коридор закончился. Я оказалась в небольшой полукруглой пещере. Здесь не было кромешной тьмы: сверху через небольшое, круглое отверстие прорывался узкий луч дневного света. Я посмотрела наверх. Мягкий дневной свет лег мне на лицо. Поверхность была совсем близко. Но как я могла выбраться из этой пещеры? Стены гладкие и потолок высоко. Не допрыгнешь и по стенам не вскарабкаешься. «Я же не паук и не змея. Не сороконожка, чтобы лазить по стенам. И не стрекоза, чтобы улететь», - подумала я. Как было бы здорово, если бы вдруг сильный ветер поднял меня, закружил словно пушинку в воздух и вынес наружу». Я осмотрелась по сторонам. На стенах пещеры были выдолблены какие-то странные знаки. Я исследовала знаки пальцами на ощупь.
Прошагав полукруг полностью, я заметила небольшое углубление в виде арки. Удивительно, что я не увидела его раньше. Я подумала: «А что если эта арка появилась здесь лишь после того, как я исследовала эти знаки на стенах и прошагала этот полукруг полностью?» Я подошла к арке и увидела, что за ней начинается каменная лестница, которая ведет вниз. Лестница была длинной – на вскидку не менее ста ступеней. К тому же она была очень крутой – почти вертикальной. Я задумалась: «Мне нужно пойти туда? И опять оказаться в глубоком подземелье, когда поверхность совсем близко? Но что мне делать здесь? Ждать ветер, который поднимет меня как пушинку и вынесет наружу?»
Я решила спуститься. Ступени были запыленными, узкими и частыми. Я внимательно смотрела себе под ноги, чтобы не оступиться и не скатиться кубарем. Странным было то, что лестница не уходила во мрак, снизу шел мягкий, рассеянный свет. Когда я спустилась, то увидела комнату с четырьмя колоннами. Свет сюда проникал также, как и в полукруглую пещеру, из небольшого отверстия вверху. И эта комната была очень большой, а потолки высокими. На одной из стен был барельеф грифона. Он смотрел на меня в упор. В городе изображений грифонов было полным-полно, но такого я еще нигде не видела – его хвост был львиным, его хвост извивался огромной змеей. Я хотела подойти к нему ближе, но едва я сделала шаг, глаза грифона загорелись зловещим зеленым огнем и он сказал мне голосом отца:
- Стой там, где стоишь.
- Это ловушка? – сдавленным голосом спросила я.
- Отсюда нет выхода.
- Я здесь умру?
- Ты можешь попросить меня, чтобы тебя здесь не было.
- А Ленка и Валерка? Что с ними?
- Ты можешь попросить меня, чтобы их здесь не было.
- Но как, если отсюда нет выхода. Как?
- Есть в нашем городе такие коридоры, где пространство и время искажены. Однажды я тебе расскажу, - сказал грифон голосом отца.
- В другом времени! - вскрикнула я, - оказавшись в кротовой норе ты можешь оказаться не только в другом месте, но и времени!
- Да-а-а-а-а-а! - громом раскатился голос отца.
- Гора Митридат. Прогулка с папой! – закричала я и отогнала от себя громадную, лупоглазую стрекозу, что вдруг зависла прямо передо мной с гудящим звуком.
Лета осталось совсем на донышке. Трава на склоне горы была выжжена безжалостным солнцем. Тугой ветер озорно трепал мои волосы. Я и папа стояли напротив арочных ворот, сложенных из ракушечника.
- Однажды я тебе расскажу, - сказал папа.
- Нет! Папа расскажи мне сейчас. Потом не будет времени.
Папа рассмеялся:
- Ты еще такая маленькая.
- Расскажи мне, как для маленькой.
- Ну, хорошо, - и мы пошли по земляной дорожке вдоль склона по городу, - в одном небольшом царстве-государстве жило Время. И все знали, что есть оно - Время и то, что оно занято тем, что проходит. Однажды там появился чужестранец. Он был одет в очень странную одежду. Этот странный человек только и делал, что с утра до вечера бродил по улицам и спрашивал прохожих:
- Не хотите вернуться в прошлое? А может побывать в будущем?
Все от него отмахивались и считали сумасшедшим. Была у царя дочь. Красивая и очень вредная. Мама девушки давно умерла. Так что царь воспитывал ее один. А как он ее воспитывал? Да ему до нее дела не было, он был занят важными делами, а доченьке своей разрешал творить любые капризы. Когда царская дочка услышала о том, что в городе появился этот странный человек, то она велела схватить его и доставить во дворец немедленно. Стражники схватили его и притащили во дворец. Дочь царя сидела на троне и обмахивалась веером:
- Так значит это ты можешь отправить в прошлое или будущее? - спросила она.
- Да, госпожа, - ответил ей несчастный, вытирая рукавом кровь с разбитой губы.
- Как это возможно? – насмехаясь спросила его царская дочь.
- Дело в том, госпожа, что я Мастер Времени и знаю о нем то, что другие люди не знают.
- Ах вот как! - воскликнула царская дочь, - ты хочешь сказать, что я и мой отец глупцы?
- Нет, госпожа, - я не это хотел сказать.
- Так поясни, что за секрет такой ты знаешь о времени?
- Время может течь вперед и назад. Застывать на месте. Время зависит от пространства. Если пространство искривлено, а в космосе только искривленные пространства, то и время тоже искривлено. И потому вполне возможно, что в космосе, в этом странном пространстве, твоя мама сейчас одного с тобой возраста. И она только что вышла из вот этих ворот, - при этих словах отец показал на арочные ворота, возле которых мы стояли, - И если бы эти ворота были входом в такой коридор, то пройдись она по нему, могла бы сейчас оказаться рядом с тобой.
- Мерзавец, - рассвирепела царская дочь, - Моя мама умерла! И никто не смеет говорить о ней при мне, чтобы не причинять мне боль! Бросьте этого нахала в темницу! А утром отрубите ему голову! - приказала царская дочь стражникам. Стражники схватили Мастера Времени и заточили его в темнице. А темница та была страшная, холодная и сырая. Мастер Времени, оказавшись в ней, тяжело вздохнул:
- Ну? Что же, история повторяется, - сказал он и присел на низкую ступеньку, на которую падал узенький луч тусклого дневного света. Ранним утром стражники пришли в темницу и увидели, что она пуста. Мастер Времени исчез без следа, а Время в том царстве-государстве так и продолжило идти так, как к нему привыкли.
- Папа, а что было бы если дочь царя послушала Мастера Времени? – спросила я.
- Все было бы другим, – сказал папа.
- Папа! Тебе нельзя уходить в рейс! – закричала я со слезами, - 30 августа, в новостях, я по телевизору слышала, что твой корабль теперь - призрак и ты больше никогда ко мне не вернешься.
- Но 30 августа еще не было.
- Да! Но я там была.
- Да что ты, глупенькая! Моя фантазерка! Ну не плачь. Разве я могу подвести команду и не поехать? Морянка, вытри слезы. Ты же знаешь, что я всегда возвращаюсь домой.
