Распелся Соловей над белой вешней Розой.
На ту беду в кусты пришёл
И заревел на Соловья с угрозой
Большой Осёл:
Он был один из тех, вы знаете, уродов,
Которые всегда позор своих же родов.
– Зачем поёшь? О чём поёшь?
Ослам к чему же роза?
Небось, нам песенки не заведёшь
О крепком запахе навоза!
Поёшь, как плачешь, ты, – с каких таких причин?
С ума, островитянин, спятил?
Послушай, как долбит, как славит стук машин
Поэт наш пролетарский, Дятел!
Ты на носу бы зарубил,
Что сладких буржуазных арий
Не должен слушать пролетарий.
И о цветах, как видно, ты забыл.
Какие воспевать прилично! -
Заголосил
Осёл усердно, зычно,
Но всё ж не очень гармонично.
Как быть теперь тебе, мой бедный Соловей,
Да и тебе, пленительная Роза?
Бояться ли речей
Любителя навоза?
За Розу и за Соловья
Ослу отвечу я:
Конечно, бесполезна Роза,
Но кто ж, Осёл, сказал, что пролетарский нос
Так жаден к прелестям навоза,
Что нюхать ни за что не станет вешних роз?
Ведь этак рявкнешь ты, пред хлебной стоя лавкой:
«Зачем так ситный бел?
Пусть белый хлеб буржуй бы ел,
А ты, рабочий, чёрный чавкай!»
