Поэт поэта взял за грудь
(Точнее - за грудки он взял).
Потребовал ему вернуть
Свой стих, который тот украл.
-Моей ты пользуешься рифмой,
Мой слог используешь в стихах!
Клянусь я греческою Нимфой,
Забыл ты совесть, забыл страх!
Отныне, впредь и уж навеки,
Я запрещаю навсегда!
Скорей горами станут реки,
Чем ты напишешь пол стиха!
Другой поэт в недоумении…
-Да что случилось? Кто ты есть?
Чтоб на моём играть терпении?
Садись, кудрявый. Хочешь есть?
-Кто я? Ну, это верх нахальства!
Стреляться с десяти шагов!
Меня, скажу я без бахвальства,
Всяк русский знает, кто таков!
Дуэль лукавством не отсрочишь!
(Он повернувшись в профиль встал).
-Да что ж ты голову морочишь?
Я сразу же тебя узнал!
Ну, что? Рассказывай. Что надо?
Чтоб больше не писал стихи?
Не буду. Мне с того - отрада:
Устал от них, как от сохи.
ОбнЯлись, выпили по стопке
И попрощались навсегда.
Поэт же взял бумагу в стопке…
Была мыслишка тут одна -
Писать лишь прозой. Это проще,
Да и сюжет уж в голове.
Название вертИтся тоже…
Скажем, Дубровский, например.
Ну, всё. Отныне он - писатель,
А к рифме пыл его остыл…
И тут он загордился, кстати:
"Ко мне Пётр Первый приходил!"
