Так холодно. Огонь опять погас.
Остался едкий дым и запах гари.
Прости за то, что я в который раз
заговорил с тобой о Трафальгаре.
В ту ночь мне снились корабли Армады,
и я сказал, «Пора вернуть должок»,
а ты шептала, «Господи, не надо,
ты весел, точно карточный игрок,
тебе едва исполнилось пятнадцать.
Уходишь? Забирай своё кольцо!»,
а я сказал, что стыдно так бояться,
хоть младше ты, смеясь тебе в лицо.
«Куда шатнётся странная война?»,
у горожан ворчать вошло в привычку,
а я летел из твоего окна,
с триумфом опоздав на перекличку.
Орал дежурный, «Ночь на кутеже!
Гардемарины! Вечные сюрпризы!
Перед сраженьем!». А ко мне уже
тогда прилипло прозвище, «маркизик».
Наш капитан (тяжелые шаги
и хмурый взгляд) потом, на полуюте,
сказал мне, «Вы бы сняли сапоги:
вас ранят - врач разрежет. Не рискуйте».
Я был всегда заносчивым тупицей
и жало удержать в зубах не мог:
«В моей семье не принято скупиться
на кожу для десятка пар сапог».
Я получил сполна за эти речи
спустя пять с лишним дьявольских часов,
а именно добротный залп картечи
в колено. Правда, было не до швов.
Сначала капитан французу вторил,
а я стрелял и внутренне пустел,
впервые видя с корабля не море,
а горький дым и кровь из рваных тел.
Кто побеждал, французы, англичане?
Не видно было даже левый борт,
пока по всей эскадре не отдали
приказ (как выйдет) возвращаться в порт.
С востока нёсся гром неравной схватки,
и капитан, должно быть, в первый раз,
махнув рукой и выругавшись кратко,
нарушил трижды отданный приказ.
Бизань горела пламенем багровым,
пока от ядер содрогался трюм,
и капитан орал на рулевого,
«Быстрей! Они ударят нам в гальюн!».
А дальше, что рассказывать напрасно?
Наш корпус треснул чуть не пополам:
число убитых из того уж ясно,
что я остался старшим по чинам.
Спросил матрос, на вид - вчера крестьянин
(на палубе мы были с ним вдвоём),
что делать. «Вам - спасаться в океане,
а мне - под воду вместе с кораблём".
Испанский флаг валялся под ногами,
я взял его, скользя, пошёл на бак.
Матрос кричал, «Святая Дева с вами,
опомнитесь! На что вам этот флаг!»
Ведь это просто: умереть мужчиной,
когда вокруг огонь, а в трюме - течь.
Тряслась фок-мачта, близилась вершина,
и тут я получил свою картечь.
Я соскользнул, не осознав, что ранен.
Очнулся: дикий холод, в горле - ком -
в разбитой лодке, в тёмном океане.
Матрос знакомый грёб одним веслом.
Полдня на корабле и сутки в лодке:
и ведь не самый первый в жизни бой -
кто знал, что он подарит мне чахотку?
Смешно до боли - скажет так любой.
Полгода дома. Опиумный бред
мне скрашивал пробитое колено
и жар в груди, а через пару лет
морфин, как знаешь, стал ему заменой.
(Врач пары лет совсем не обещал:
даёт поблажки рок по старой дружбе).
Меж тем отец платил врачу и ждал,
что я вот-вот вернусь к военной службе.
А я сказал, что чёрта с два узду
опять затянут мне под бой фанфары,
что в море, разумеется, пойду,
но только если в качестве корсара.
Отец был изумлён, потом взбешён,
причём взбешён до белого каленья,
и в тот же день был начисто лишён
я содержанья и благословенья.
Полученный патент мне душу грел,
когда на дальнем берегу залива
из лодки прыгнул я и посмотрел
в твоё окно - и гордо, и тоскливо.
Ты пошатнулась, «Господи, живой»,
я рассмеялся на твоём пороге,
и тут же кашель выдал с головой,
испачканный платок подвёл итоги.
Я отвернулся, «Хватит, не смотри,
и мне уже идти пора, я знаю»,
а ты сказала, «Чёрт тебя дери»,
и отступила, в дом меня впуская.
Любовь моя, ты злишься пятый год:
«Что, снова в море? Что, опять сигара?
Побольше дыма, крови, непогод».
А кем я буду, если не корсаром?
На что мы будем жить, и я, и ты?
«Вот это ты сейчас сказал серьёзно?».
Так мягки руки, а глаза - кнуты,
и там, на дне - бессилие и слёзы.
Лишь от тебя - подобные слова,
а в городе с восторгом повторяют:
«Ему уже не будет двадцать два,
он с двух концов свечу свою сжигает".
Уже привык: смазливый нежилец
и в проститутке может вызвать нежность,
а ты, мой друг, зовёшь меня «подлец»,
и люто ненавидишь неизбежность.
Ну как не уходить, моя любовь?
Рассвет, осада Кадиса в разгаре.
Но ты меня прости за то, что вновь
заговорил с тобой о Трафальгаре.
Родригез-Иньюригарро
октябрь 2016
