Нас двадцать лет связуют — жизни треть,
Но ты мне дорога совсем особо.
Мне при тебе мешает умереть:
Твоя — пускай и праведная — злоба.
Хотя ты о любви не говоришь,
Твое молчанье боле, чем любовно.
Белград, Берлин, София и Париж —
Все это только наше безусловно.
Всегда был благосклонен небосклон
К нам в пору ту, когда мы были вместе:
Пусть в Сербии нас в бездну влек вагон,
Пусть сотрясала почва в Бухаресте,
Пусть угрожала, в ход пустив шантаж,
Убийством истеричка в Кишиневе, —
Всегда светло заканчивался наш
Нелегкий путь, и счастье было внове.
Неизвиняемо я виноват
Перед тобой, талантом налитая.
Твоих стихов отчетлив аромат,
По временам из дали налетая.
Тебя я знал, отвергнувшую ложь,
В веселом вешнем платьице подростка.
Тобой при мне, тобою гордым сплошь,
Ах, не одна уловлена лососка!
А как молитвенно ты любишь стих
С предельной — предусмотренной! — красою.
Твой вкус сверкает на стихах моих —
Лет при тебе — живящею росою.
Тебе природа оказала честь:
Своя ты в ней! Глазами олазоря
Сталь Балтики, как любишь ты присесть
На берегу, мечтаючи, дочь моря!
Таллинн
5 ноября 1935
