Сказка сказкой, да не со сказочных времен, а чуть попозже сложили ее люди, в те времена, когда прадеды наши воду черпали решетом и солнце четвериком носили в дом.
Сказывают, жили-были в те времена три брата, три дюжих молодца, все похожие с лица.
Отцу их и матери не посчастливилось на сыновей порадоваться, рано они руки на груди сложили.
Начав сами хозяйничать, братья день и ночь трудились, вертелись, как белка в колесе, да проку немного было.
Видят они, что везет им во всем, как утопленнику, и стали совет держать, как дальше быть.
- Мэй, братцы,- говорит старший. - Пока отец с матерью жили, и мы дома в холе были.
А с тех пор, как снесли мы их на погост, и дом опостылел, как горькая редька.
Давай-ка лучше пойдем по свету счастье искать, авось найдем где работу хорошую, будем помогать друг другу и в люди выбьемся.
- Ладно,- согласились младшие братья.
И вот в один прекрасный день пустились они в путь-дорогу от родного порога.
Шли они, шли, немало городов и сел обошли, а работы нигде не нашли.
Однажды дошли они до какого-то перекрестка дорог: одна зела налево, другая - направо, а третья - прямо.
Сели братья отдохнуть, слово за слово, и вот до чего договорились:
- Мэй,- сказал один. - Сколько уж мы времени по дорогам ноги бьем, а все никак работы не найдем.
Давайте лучше разделимся, пойдем каждый своим путем, авось в одиночку легче будет работу найти.
- Так-то оно так, а как мы узнаем, что с кем сталось? -: спросили остальные.
- Куда б мы работать ни поступили, наниматься будем только на один год, а потом снова соберемся на этом перекрестке, и кто что заработает, с остальными братьями поделит.
Сказано - сделано.
Пошел старший брат направо, средний налево, а младший прямо.
Старший вскоре нашел себе работу, в батраки нанялся, да не очень надрывался - только бы время пролетало да брюхо голоду не знало.
Средний тоже в батраки нанялся, но оказался ленивым на диво, трудился нерадиво, все больше на братьев надеялся, авось побольше заработают и с ним поделятся.
А младший все шел вперед от зари до темна и к ночи добрался до леса дремучего.
Со всех сторон его окружали толстенные и высоченные деревья, дороге конца краю не видно, а тьма все сгущается.
И такой страх охватил парня, что волосы у него дыбом встали.
Устал он с дороги, теперь бы в самую пору прилечь отдохнуть, да как тут приляжешь, чего доброго, зверь какой налетит и в клочья разорвет.
Так он мучился от усталости и страха, пока не пришла ему в голову спасительная мысль: забраться на самое высокое и толстое дерево и там переждать до восхода солнца.
Взобрался он кое-как на вершину дерева, примостился на толстом суку и сидит - ни жив ни мертв от страха.
Вдруг, примерно в полночь, слышит, идет кто-то.
Сколько их там было: пятеро ли, шестеро - все хохочут, веселятся, громко бранятся.
Под самым деревом, на которое взобрался младший брат, остановились.
Тут один из них, видать главный, спрашивает:
- Ну, нечистые, докладывайте, где побывали, что повидали, какое зло людям учинили?
Пусть каждый дает ответ - заслужил он себе место в аду или нет?
- Ваша темнейшая низость,- говорит один,- много я дорог исходил по свету, но зато и сделал стоющее дело.
Неподалеку отсюда раскинулось большое царство.
Крутился я по нему, вертелся, да под конец ухитрился наслать страшный мор на скотину.
Падают лошади, коровы, овцы, и никто не знает, как от несчастья избавиться.
Людям и невдомек, что лекарство сделать очень просто: нужно отварить семя акации в молоке коровы-первотелки и дать больной скотине три капли отвара и три семечка акации - хворь как рукой снимет.
- А ты,
Сарсаила, что сотворил?
- Эгей, ваша низость, сдается мне, что такого еще ни один черт не натворил.
На юге отсюда раскинулось большое царство.
Много я там потрудился, но под конец удалось мне все же заговорить все реки и колодцы - кругом вся вода высохла.
Ошалели люди от жажды, мрут как мухи, скот падает, а никому и невдомек трижды воткнуть копье в скалу, которая стоит между двумя горами Лобобойками.
- А ты,
Никодица, чем похвастаешь?
- Челом тебе бью, ваша высочайшая подлость.
Я также не зря по свету болтался.
За три земли отсюда лежит царство Зелен-царя.
Славился он поместьями обширными, казною богатой, но еще больше славился дочерью красною, как солнце ясное.
Сохнут по ней зимой и летом добры молодцы со всего света.
Но вот на той неделе удалось мне наслать на нее хворь тяжкую.
Все кругом плачут, царевну жалеют, а никто помочь ей не умеет.
Да и кому придет в голову, что лекарство найти очень просто: надо отмерить два шага от порога царского, выкопать яму в рост человеческий, поднять со дна ее красного червя полосатого, настоять его на шкалике водки и, продержав настой на солнце от зари до темна, дать царевне три капли,- мигом бы выздоровела.
- Молодцы, рогатые, добрых вы дел понаделали, ступайте опять гулять по свету.
Разбежались тут нечистые кто куда, только им ведомыми дорогами.
Пока они говорили, младший брат словно прирос к дереву, дыхание затаил, уши раскрыл - не пропустил ни слова.
Вот стихло все в лесу, поунялся страх у парня, стал он думу думать:
Мэй, если все, что они говорили, правда, то уж я им свинью подложу, все замыслы разрушу.
Пусть потом говорят, что я сатанистее самого сатаны!'
На рассвете сошел он с дерева и в путь двинулся.
Шел он, шел через горы, через долы, и в один прекрасный день добрался до маленького сельца.
А там стон стоит, люди от горя чернее земли стали - падает скот, и никто спасения придумать не может.
- Люди добрые,- обратился наш парень к нескольким селянам. - А испытайте-ка такое-то лекарство.
- Эгей, парень!
Сколько уж мы всяких лекарств испытывали, а пользы - что от козла молока.
- Но испытайте же и это.
Как знать, где счастье прячется.
Послушались горемыки совета, нашли первотелку, подоили, семя акации в молоке отварили и дали больной скотине по три семени и по три капли отвару.
Скотина мигом повеселела и выздоровела, хворь как рукой сняло.
Сельчане и не знали, как отблагодарить парня за добрый совет, а он распростился с ними и пошел дальше.
Так он шел от села к селу и всех учил, как скот лечить, добрые советы раздавал, благодарность людей собирал, пока дошел до края царства.
Открылась теперь перед ним другая картина - кругом все выгоревшие поля, заброшенные колодцы, пересохшие реки.
Нашел он мастера доброго, который сделал ему копье с железным наконечником, спросил дорогу к горам Лобобойкам и в путь отправился.
Только он подошел к нужной ему скале, как горы над ней стали сшибаться лбами, искры высекая, страх в него вселяя.
Бились они так три дня и три ночи, пока устали и остановились передохнуть.
Тут парень стрелой метнулся к скале и трижды воткнул в нее копье.
Вздрогнули горы, опять собрались лбами сшибаться, но из скалы хлынула струя могучая к самому небу и боевой их пыл охладила.
Тем же мигом появилась вода во всех колодцах, ожили реки, зашептали свои песни ручьи горные.
Напились люди воды, повеселели, парню дорогу цветами устелили.
Пошел он дальше и вскоре добрался до другого царства.
Здесь от мала до велика все женщины и мужчины поддались злой кручине: царская дочь - краса мира - захворала тяжко и лежала на смертном одре.
Давно оповестили все гонцы царские, что тому, кто царевну исцелит, отдаст ее царь в жены, да еще полцарства в придачу.
Все врачи и знахарки испытали на ней свои травы и заговоры, да спасти ее никто не был в силах.
Горевали царь и царица, дороже всего на свете была им дочь, и плакали они слезами кровавыми в три ручья, что дочка тает как свеча восковая.
Вот в это-то время, когда всякие надежды угасли, и они ждали с минуты на минуту смерти неминучей, вошел во дворец наш парень, поклонился царю и лекарям земным поклоном и испросил позволения царевну полечить.
- Эй, юноша, многие сюда приходили, многие вылечить ее сулили, да, видать, хворь царевны неисцелима.
- Пресветлый царь, многие приходили, многие исцелить ее сулили, позволь и мне силы попытать.
- К чему это, если давно уж нету надежды и просвета.
- Позволь и ему, государь, силы попытать, как знать, где счастье зарыто,- взмолились перед царем придворные.
- Ну что ж, пусть так, по крайней мере, буду знать, что все средства испытаны,- согласился царь.
Отмерил парень два шага от порога дворца, вырыл яму в рост человека, нашел красного червя полосатого, бросил его в шкалик водки и продержал на солнце от зари до темна.
Потом дал царевне испить три капли настоя, и поднялась она с постели весела и здорова.
Царь, не мешкая, созвал всех музыкантов и свадьбу сыграл.
Был там пир на весь мир, все пили, ели, на молодых глядели, налюбоваться не могли.
Целый месяц длилось веселье, а потом поутихло, и тут парень заявил царю, что есть у него свой дом и братья ждут его не дождутся.
Напрасно молил его царь остаться, напрасно трон ему царский сулил, парень стоял на своем.
Видя такое дело, велел царь нагрузить три телеги золотом и каменьями драгоценными, что по его подсчетам стоило с полцарства, дал молодым платье царское, золотом шитое, и, попрощавшись, отпустил их с миром в дальнюю дорогу.
Пустился младший брат в обратный путь и ровно через год со дня разлуки с братьями добрался до заветного перекрестка дорог.
А старшие братья уже тут как тут, младшего ждут.
Сами они так ничего и не заработали, все лодыря валяли, надеясь каждый чужим трудом поживиться.
- Здравствуйте, братья дорогие!
- Добро пожаловать, братенек,- ответили старшие братья с жадностью оглядывая груженые телеги.
- Где ходили, где трудились, каким добром разжились?
- Э, братец, была у нас работа до седьмого пота, а разжиться мы ничем не разжились, только обносились.
- Ничего, братцы, как уговорились мы, прощаясь, так и сделаем: поделим все по-братски.
Берите себе каждый телегу коего добра.
Обрадовались братья и побежали к телегам да как увидели на последнем возу деву молодую, оба к нему бросились и заорали во всю глотку:
- Это моя!
- Нет, моя!
- Почему твоя?
- Потому что я первый к ней подбежал.
- Нет, моя, потому что я старше.
- Стойте, братцы, не спорьте зря, это моя жена,- крикнул младший и, подбежав к телеге, забрал свою суженую.
Раскрыли старшие братья рты от удивления и стали его расспрашивать.
- Где ты работал, братец, что столько добра заработал, да еще… такую красотку-невесту нашел?
Стал им младший брат рассказывать все, как было, сколько он добра на свете сделал, сколько народу спас от смерти неминучей, а те переглянулись меж собой и заговорили оба сразу:
- Слушай, мэй, да разве любой из нас не может сделать то же, что и он, да заиметь не один поз золота, а целых три и прекрасную невесту в придачу?
- Ступайте же вот этой дорогой до леса дремучего и взберитесь на самое высокое и самое толстое дерево.
Подождите там до ночи и узнаете, что вам делать следует,- сказал им младший брат и погнал волов домой.
А старшие кинулись во все лопатки к лесу, отыскали нужное дерево, с горем пополам взобрались на вершину, дыхание затаили, ждут прихода чертей.
В полночь раздались в лесу голоса и топот копыт.
Собрались нечистые, сколько их там было: - пять ли, шесть ли - у подножья дерева и стали жаловаться главному своему:
- Ох, ваша низость, хорошее я дело придумал и не зря ты меня похвалил, да вот не знаю, кто указал людям лекарство, и весь скот выздоровел.
- Ваша высочайшая подлость, и мои все замыслы разрушены.
Мог ли я и подумать, что найдется смертный, который это сделает?
А вот нашелся такой, воткнул трижды копье в скалу, колодцы водой наполнились, реки и ручьи ожили, и избавились от засухи и жажды.
- Ваша низость, и мое злодейство ни к чему не привело.
Исцелил кто-то больную царевну.
- Кто же это все натворил?
- Уж не подслушал ли нас кто-нибудь в прошлый раз, когда мы здесь совет держали?
- А может, и сейчас кто-нибудь притаился на дереве и подслушивает?
- Ну-ка, поглядим.
Мигом трое нечистых взобрались на вершину дерева и, наткнувшись на старших братьев, закричали:
- Вот они, мэй!
- Ай, ай!
Стойте!
Это не мы!..
Только не стали их черти слушать, а схватили за загривки и сбросили с дереза вниз головой.
Упали братья на землю и больше уж не поднялись.
А младший брат вскоре до дому добрался и еще долго жил и добро творил.
