Любитель всяких буффонад –
Лев-Царь – устроил маскарад.
Сам нарядился глупым Зайцем,
Но Льва никто не тронет пальцем,
А Заяц маске Льва был рад.
Вдруг пьяный Волк – почти нагой,
Считаясь Бабою-Ягой,
Прообраз злобного скитальца –
Пнул Льва-Царя, что в маске Зайца,
Усердно правою ногой.
На хвост ступил огромный Слон.
Понёс Лев памятный урон,
А пьяному Зверью всё мало,
Колотят Льва куда попало.
И вдруг Лев-Заяц сел на трон.
Народец поутих, замолк.
Змеёю полз надменный Волк,
Ничто в округе не гудело –
Оно ж с Царем имело дело –
И даже Дуб державно смолк.
Злорадствовал Ветврач-Козел,
Орал, со Льва снимая шкуру:
– Да как не быть ослиной дури?!
Ведь бывший – Лев-Осёл!
Мораль? Она проста:
Царь! Не играй шута!
Похожа оперением на Льва
(Она кричала из лесу) Сова…
Нахально очень, не надев шиньон:
– Я – царь зверей! Ты – самозванец! Вон!
И по лесу молва: – О! Как умён!
Обличием Совы он наделён.
Наисильнейший даже в мире Слон
С утра, услышав весть едва
Про Совку, – доку и волхва,
К Сове-Лже-Льву примчался на поклон,
(Таков зверей неписаный закон),
Кляня косого Зайца-Льва.
А тот, конечно, не рычал, не выл.
Дрожал осиной он.
Лже-Лев, известно, Зайцем был,
Напялившим шиньон.
А новый (Сово-Лев) совсем нелеп…
Быть может, он умом силён,
Но править надо днём, когда он слеп.
Нова истории глава.
Новы и обличительные речи.
Огарки тают поминальных свечек…
Один Храбрец (Баран – его отец,
А он – подлец – мудрец среди Овец)
Бросает хлёсткие слова
В день скорбный, поминая Льва.
Дивись балдеющий народ,
Плывя среди поносных вод.
Вдыхай зловоние свобод,
Забыв слащавые словечки
Иуд-придворных и Овечек.
Где ж смелость у Овец была,
Когда работали под руководством Льва?
