Лазутчик

Первый поход. Неймётся скорее в дело.

Тащиться в хвосте армии — много ль чести?

Он молодой, он дерзкий и очень смелый,

Его дух изводится скукой и жаждой действий.

Везут к передовой. Он молод и пьян от счастья.

Он будет героем! Война ведь подарит повод

Проявить себя, отличиться средь самых лучших…

Он ночью в разведку идёт в осаждённый город.

Он ночью в разведку ушёл в осаждённый город.

За его спиной сомкнулось кольцо блокады.

Он остался внутри, неузнанный, всё по плану.

Только по храму прямой наводкою бьют снаряды.

А в храме те же боги и те же песни…

Матери плачут, прижимая к груди младенцев.

Какого чёрта?! Ведь готовили как элиту:

Вынули душу, вложили стальное сердце,

Обучили приёмам разведчиков, диверсантов

И врага ненавидеть, конечно же, научили.

Но. В храме врага те же боги и те же песни…

Так же, как у врага, от голода тают силы.

Незнакомая старуха делится коркой хлеба:

«Я своё пожила, сыночек… Тебе нужнее».

Мать врага… Эту женщину хоронил он,

Слезы душили, когда стоял у её могилы.

Он знает наперечет всех последних из гарнизона,

Не раз прошел по городу, нарисовал план-схемы.

Обстрел. Из-под руин вытащил он ребенка…

И эти карты вот-вот насквозь прожгут грудину.

За стену бы их. Приёмом разведчика-диверсанта.

Он может сдать город хоть этой ночью,

Но чувствует, не услышит шагов его зал героев –

Просто убьют без разбора средь многих прочих.

Первый поход. Кажется, и последний.

Неотвязные мысли терзают страшней, чем голод:

Стальное сердце, душу вынули, обучали…

Неужели каждый его кумир вот так уничтожил город?