наконец-то даны мне не лишь на стихи слова,
я хочу говорить с тобой, исцелев едва.
я, молчавший доселе, едва открывая рот,
говорю с тобой про восстания, про народ.
⠀
ну а ты ждешь другого, ты мне говоришь: «уже ль
ты молчал для того, чтоб теперь после всех мужей
говорить о политике, о преходящем дне,
о восстаниях, о баррикадах, стране в огне?
⠀
не хочу быть женой декабриста, хочу женой
молодого поэта, чтоб жить он хотел лишь мной,
чтоб стихи только мне одной на земле посвящал
и водил гулять по ночам на морской причал.
⠀
не хочу больше сложностей. ты столь молчал, что я
изучила все жесты, что в силах душа моя, -
чтоб, когда ты придешь, ты и молча меня познал
в отражении этих горящих во тьме зеркал».
⠀
ну а я только рад, говорю: «я и сам нежней –
я твержу о стране, потому что привык о ней.
просто не с кем совсем о другом – о весне, реке
и прекрасной бабочке в белой моей руке.
⠀
я хотел бы упасть на траву и вдыхать рассвет,
говорить, что помимо нас двоих, в мире нет
ничего, что достойно и строчки моих стихов, –
вот родим мы сына и будем встречать волхвов.
⠀
вот родим мы сына и будет звезда гореть,
я – иосиф, а ты мария, и значит, смерть,
подойдя к порогу, ему поклонится ниц,
разнося благодатный огонь до земных границ.
⠀
и останемся мы в объятьях друг друга, чтоб
если кто придет прицениться и сделать гроб,
положил нас в одну могилу, закрыв глаза, –
и на этом месте наутро взрастет лоза.
