просыпаться морозною ночью от каждого шороха –
уж не щелкнет ль замок, не войдешь ли ко мне ты сквозь лед,
где следы на заснеженном ложе когтистого ворона,
что меня, стоит заговорить, до глазниц заклюет.
⠀
тихо стелется дым ледника и цветет полнолуние.
это готика, милая, - это не фильм про снега.
я ж любил тебя так, как умелось сказать только бунину,
а другое – все так. пустота. пустота на века.
⠀
только ветер в окне зашумит, я надеюсь – не ты ли здесь,
не твои ли шаги и не голос ли твой зазвучит.
где-то скрипнет паркет, где-то кот от бессонницы вылезет,
где-то вскрикнет сова и копытом олень застучит.
⠀
я живу в мире звуков, родная, слепым посетителем
филармонии дикой природы, земным скрипачом.
и стекает либретто к ушам: «господин, не хотите ли
вы сегодня побыть для различья своим палачом?».
⠀
тихо в мире, любимая. мир тишиной своей славится
по ночам – значит, я, видно, выбрал себе антимир,
и живу в нем, пока в полнолуние стены сжимаются -
так свернемся мы с ними, как лист, что был брошен в камин.
⠀
я-то знаю, что ты не могла обрести свое счастье там,
где меня с тобой нет. потому что мы в жизни – одно.
ты бежала, плыла и летела таинственным чартером,
как летучим голландцем, боясь погрузиться на дно.
⠀
ну а я просыпаюсь ночами от каждого шороха,
не пришел ли твой рейс. не спустили ли шлюпку к воде.
я люблю тебя больше, чем богу живое все дорого,
хоть и знаю, что ты не жила никогда и нигде.
