Каждым

На каждом из них – если не нимб, то ряса.

И каждый к тебе – отгрызать по кусочку мяса.

Как иначе с тобой – неудобным и неформатным?

Как тебя излечить, как тебя запихать обратно?

Чтобы глаз не мозолил и телом не гробил вида.

Весь такой нетакой, а у них здесь viva la vida.

Весь такой неручной,

ой-ой-ой,

ай-ай-ай,

о ужас.

Жил да был человек,

человек превратился в ужин.

Боже, что же с тобою таким некомфортным сделать?

Распороть, перешить, подарить, перекрасить в белый?

Написать о тебе тридцать три возмущённых текста,

чтобы помнил команды –

дай лапу, апорт и место.

Знал, что неинтересно всё сделанное тобою.

Разве это стихи – всё какое-то никакое.

Разве это кино, мы тебя умоляем, гадость.

Что осталось тебе –

ничего тебе не осталось.

Ты не то говоришь, надеваешь не то и бесишь.

Хочешь вовсе не то,

а у них здесь сплошные best wish.

Не пытайся учить – от горшка два вершка

и баста.

Боже, землю спаси от такого,

как ты,

балласта.

И каждый из них – рассуждает здравее здравых.

Сам с собой рассуди – кто тебе дал права и право?

И на чистую скатерть ложись,

не пыли

и слушай.

Вся твоя недожизнь

очень кстати

пойдёт с петрушкой.

Завершится красиво под звон раскалённых вилок,

и не надо борьбы –

тебе просто не хватит силы.

Пусть жуют и хрипят,

и по косточке рвут на части.

Ты же был не про то,

а у них здесь сплошное счастье.

Это акт доброй воли – не трогать листов и клавиш,

это было сто раз

и талантливей,

понимаешь?

Не осмелься перечить и пачкать собою сутки.

И покорно варись в их набитом святом желудке.

Это акт доброй воли –

застыть ядовитым блюдом.

И не портить субботу тем

каждым

прекрасным

людям.