1В час, когда утомлен бездействием
Или делом бесплодным — делом хуже
Я под кров свой вхожу — и с какой-то тоской
Стены, ложе да стол, на котором по глупой,
Старой, вечной привычке ищу поневоле глазами,
Нет ли вести какой издалека, худой или
Все равно, лишь бы вести, и роюсь заведомо тщетно
Так, чтоб рыться,— в бумагах...
В час, когда
Светом серым своим финская ночь комнату,—
Сердце болит и чего-то просит, хотя от
Я отрекся давно, заменил неизвестное что-то
Глупое, сладкое что-то — суровым, холодно-
Нечто...
Пусть это нечто звучит душе одномерно,
Словно маятник старых часов,— зато для
Это нечто здоровей...
Чего тебе, глупое сердце?
Что за вестей тебе хочется?
Знай себе, бейся ровнее,
Лучше будет, поверь...
Вести о чем-нибудь малом,
Дурны ль они, хороши ль, только кровь понапрасну волнуют.
Лучше жить без вестей, лучше, чтоб не было
И желаний о ком да о чем-нибудь знать.
И чего
Надо тебе, непокорное, гордое сердце,— само
Хочешь быть господином, а просишь все уз да неволи,
Женской ласки да встречи горячей...
За
Ласки да встречи — плохая расплата, не всё
Ты свободно любить, ничего не любя... не завидуй.
Бедное сердце больное — люби себе всё, или
Ничего не любя — от избытка любви одиноко,
Гордо, тихо страдай, да живи презрением вволю. 2Будет миг... мы встретимся, это я знаю —
Словно песня мучит меня недопетая
Облик тонко-прозрачный с больным лихорадки румянцем,
С ярким блеском очей голубых...
Мы встретимся — знаю,
Знаю все наперед, как знал я про нашу разлуку.
Ты была молода, от жизни ты жизни просила,
Злилась на свет и людей, на себя, на меня еще злилась...
Злость тебе чудно пристала... но было бы трудно
Нам обоим... упорно хотела ты верить
Мне назло да рассудку назло...
А будет время иное,
Ты устанешь, как я,— усталые оба, друг
Руку мы подадим и пойдем одиноко по
Вез боязни измены, без мук душевных, без горя,
Да и без радости тоже — выдохшись поровну оба,
Мудрость рока сознавши.
Дает он, чего мы не просим,
Сколько угодно душе — но опасно, поверье, мне,
И просить, и желать — за минуты мы
Дорого.
Стоит ли свеч игра?..
И притом
Рано иль поздно — устанем...
Нельзя ж
Выдохнуть душу одним...
Догорим себе тихо,
Но, догорая, мой друг, в пламень единый сольемся. 3Часто мне говоришь ты, склонясь темно-русой головкой,
Робко взор опустив, о грустном и тяжком бывалом.
Бедный, напуганный, грустный ребенок, о, верь мне:
Нас с тобою вполне сроднило крепко — паденье.
Если б чиста ты была — то, знай, никогда б
Гордой я не склонился к тебе на колени и
Не прильнул бы ни разу к маленькой ножке устами.
Только тому я раб, над чем безгранично владею,
Только с тобою могу я себе самому предаваться,
Предаваясь тебе...
Подними же чело молодое,
Руку дай мне и встань, чтобы мог я упасть пред тобою.
