Анансе и бог неба Ниаме были закадычными приятелями.
Однажды, когда они беседовали, бог неба посмотрел на своих детей — они играли поблизости — и заметил:
— Все дети у меня одного цвета, смугло-коричневые.
— Верно,— отозвался паук.— Пожалуй, это однообразно.
Хочешь, я принесу тебе ребенка какого-нибудь иного цвета?
— Ловлю тебя на слове,— согласился Ниаме.
Покинув друга,
Анансе направился домой.
А сам все размышлял:
Где же мне раздобыть ребенка другого цвета?»
Огляделся, посмотрел: детей кругом много, а все они смугло-коричневые.
Прошло несколько дней.
Ниаме прислал к пауку гонца.
— Скоро ли ты выполнишь свое обещание? — передал тот.
Анансе ответил оскорбленным тоном:
— Дети вдруг не рождаются.
Гонцы все приходили и приходили.
А паук говорил им:
— Дети через два месяца не рождаются...
Дети через четыре месяца не рождаются...
Дети через восемь месяцев не рождаются...
Ниаме ведь не нужны недоноски.
Но на душе у него было неспокойно.
Побаивался он бога неба, знал, что с ним шутки плохи.
И вот он решил спрятаться в лесу.
Пусть все думают, будто он погиб на охоте.
Решил — и отправился в лес.
За несколько дней перед тем в одной из ближних деревень родился мальчик, такой прожорливый, что его просто невозможно было накормить.
Поставит мать перед ним горшок каши и кувшин молока, а он только откроет рот — и все съедено.
Снова тащи что-нибудь съестное.
И так с утра до вечера.
Странный какой-то ребенок,— думала мать.— Сколько ни корми, все мало.
Просто бездонная утроба.
Да и цвет кожи у него какой-то чудной — красный!..» Взяла она младенца да и отнесла его в лес.
Положила на развилку дорог и домой вернулась.
А тут как раз появился Анансе.
Услышал он крик, подошел поближе и увидел краснокожего младенца.
Обрадовался паук:
Наконец-то я могу исполнить обещание».
Подобрав ребенка, он поспешил к себе домой.
И тотчас послал весть богу неба: миновало девять месяцев, народился ребенок, о котором тот его просил.
А сам лег на циновку, лежит, вздыхает, охает, будто роженица.
Явились гонцы, забрали ребенка.
Увидел Ниаме, что у того красная кожа, возликовал.
Передав его своей старшей жене, строго-настрого наказал ей:
— Заботься о нем, как о родном.
Жена принесла малышу большой кувшин молока.
А тот выдул его, еще просит.
Притащили ему полный горшок каши.
В один миг все съел, кричит, не унимается.
Не выдержала старшая жена, пошла к мужу жаловаться:
— Ненасытный какой-то.
Сколько ни дай, мало.
Все вопит и вопит от голода.
Никакой мочи нет слышать.
Разгневался Ниаме:
— Что за чепуха несусветная!
Пошел сам посмотреть младенца.
А тот, как завидел его, пробурчал недовольно:
— Там, где я раньше жил, меня куда лучше кормили.
Ниаме велел принести побольше молока, плодов
и всякой снеди, начал кормить ребенка.
Кормит и кормит.
Только перестанет — тот сразу в крик.
Приказал бог всем окрестным жителям приносить еду.
Столько еды и питья нанесли — кажется, ввек не съесть!
А малыш краснокожий мигом все подчистил и выпил.
Посмотрел кругом, ничего не осталось.
Только толпа людей стоит, на него глазеет.
А впереди всех, широко раскрыв рот от удивления,— какой-то старик.
Подскочил малыш, впрыгнул к нему в рот и тут же в язык превратился.
Мальчик-то был краснокожим, вот и язык красный.
Ему всегда еды не хватало, вот и языку не хватает.
Полон ли живот или нет, ему все есть хочется.
Отсюда и пошла пословица:
Даже если брюхо полно, язык все своего требует».
А виноват во всем Анансе.
