Ангел мой.
Думаете, ангелы не могут умереть? Небесные создания, бессмертие и всё такое? Такие вечные, добрые хранители своих подопечных... В общем-то правильно думаете. Не могут. Но в каждом правиле есть исключения, да.
Ангел может умереть, если согласен спасти своего подопечного от неминуемой смерти, в его так сказать, последний час. Ценой своей жизни. Другими словами, вдруг хранитель самоуверенно посчитал, что рано оборвётся нить судьбы человека, то пожалуйста — спасай, сколько угодно твоей ангельской душе. Осталось только не забыть, что это будет твоё последнее деяние.
Подсказать.
Беречь.
Облегчить переход в иной мир.
Охранять от случайности. Понятно, да? Если старуха с косой перепутала чего.
Не вмешиваться. Свобода воли и выбора человека. А что насчёт ангелов, а? Крутись, как хочешь, следуя противоречивым постулатам.
Чувствовать, но не любить.
Безмолвие.
Бесстрашие.
Не роптать.
Помнить о неизбежности.
Не спасать в момент истины.
Не спорить с судьбой подопечного.
Беспристрастность. Вот ваша сила. Да, да, да! Скажите мне об этом сейчас, когда я наблюдаю за ней. Вижу, как она напевает, собираясь в дорогу. Разглядывает билет с детским любопытством.
Моя подопечная.
Страх перед полётом в прошлом. Решилась. Чемодан у двери. Рукопись — о, это отдельная история — в папке, в ручной клади. И в ней всё дело. Бессонные ночи. Слёзы. Сломанные ручки. Бездумные взгляды в окно. Заметки. Мятые листы в мусорной корзине.
Не первая моя подопечная, но такая — впервые.
⠀
Однажды мне вздумалось прочесть её историю. Ну, правда же интересно, столько нервов, эмоций — на что? О чём можно страдать, чему улыбаться, если просто выводить буквы? Очнулась, когда услышала, как открывается дверь. Еле успела обратиться в ветер и ускользнуть в форточку. Конечно, она испугалась. «Кто здесь?» — глаза на пол-лица, дрожит. Прижала бумажки к себе, будто отнимет кто.
Теперь я поняла. И про неё, и про себя тоже. Её книга должна увидеть свет. Успеет ли она решиться или так и будет писать в стол?
Успеет.
И мы почти успели. Но этот чёртов, прости-господи, самолёт!
Что же. Я знаю, на что иду, что буду делать. Ангел-хранитель я, или кто.
Не роптать.
Не спасать.
Не вмешиваться.
Чувствовать, но не любить.
А идите вы!
Посвистывая, спустилась вниз и вышла из дома. По-любому быстрей, чем она, доберусь до аэропорта. У подъезда на лавочке сидел Мишка. Знакомый. Ну, да, ангел. Если угодно — одноклассник или однокурсник, не суть.
— Не стоит, — вскочил, подошёл близко, — не нужно. У тебя их сотни будут!
— Не твоё дело, — удивительный факт, но он всегда мог разгадать меня на раз-два. И всегда — рядом. А кто просил? Пусть бы околачивался возле своих подопечных.
— Подумай, скольким ещё людям ты принесёшь пользы, помощи. А она...
— Она будет жить.
— Ты умрёшь, дура!
Я пожала плечами.
Ангелы не могут умереть.
Хотя, конечно, есть исключения.
Самолёт взлетел.
Она сидела через два ряда от меня. Ничего не бойся, девочка, я с тобой. Мы набираем высоту.
7000.
8000.
9000.
— Дамы и господа! С вами говорит капитан корабля Виктор Григорьевич Янин. Высота нашего полёта... метров. Длина маршрута составляет... расчётное время прибытия в... по местному времени. Спасибо за внимание.
Я почти не слушала его.
Гораздо важнее, что происходило вовне.
На 49 минуте откажет двигатель. Вот тебе и концепция «плюс три/минус восемь»*.
45.
46.
47.
48.
Пора!
Я вздрогнула.
Крылья!
Тысячи маленьких пёрышек, ворсинка за ворсинкой, тысяча молекул, косточка за косточкой облепили, встроились в металл.
Мои крылья — твои крылья. Мы с тобой одной крови... что за ерунда лезет в ответственный момент! Сейчас я просто птица. Парю в воздухе, удерживая тело в потоке. Не даю ему ни уйти в сторону, ни запороть носом облака.
— Борт 178! Отвечайте, что происходит?
Мы летим, не волнуйтесь. Плавно, плавно. Ещё минута, ещё. Почему люди не птицы? Почему они не... ну вот, опять. Сосредоточься! Черти спляшут на твоих костях, но позже. Слушай самолёт. Слушай себя!
Пульс взрывается в висках, рот наполняется кровью, искры. Тело рвётся по швам. Мне нужно чуть-чуть, совсем чуток времени, чтобы удержать самолёт, прошу! И будут кадры в новостях: воздушное судно, не смотря на техническую неисправность благополучно сядет.
Без жертв.
Почти.
На борту обнаружат тело неизвестной девушки. По документам — пассажиром рейса не является.
Господи, как больно!
Такая махина. Как они вообще летают?
Надо было физику учить, а не вот это вот всё:
Не роптать.
Не спасать.
Не вмешиваться.
Чувствовать, но не...
— Руку давай! Руку, балда! Слышишь?
Я с трудом повернула голову — Мишка. Тянет ладонь через проход. Я уже в раю? В нашем, ангельском?
— Вместе, ну! Давай же!
Секунды посыпались в вечность:
10
9
8
7
Дрожащие пальцы в реальности тянутся навстречу друг к другу.
6
5
4
3...
— Давай!
— Есть! — я с силой схватилась за его руку, словно за край земли, перед падением в пропасть.
Боль разделили пополам.
Чувствовать, но не...
Я видела душой, слышала сердцем, как она шептала небу: «Ангел мой, пойду с тобой, я — впереди, а ты — за мной». Ну как её отдать смерти?
— Вместе! — через силу улыбается Мишка.
— Дамы и господа, прошу внимания. С вами говорит старший бортпроводник по поручению командира корабля. В связи с небольшой технической неисправностью мы вынуждены совершить аварийную посадку в аэропорту города... для устранения неполадок. Посадка произойдёт через тридцать минут.
Ангел мой, пойдем со мной, ты — впереди, я — за тобой.
— Вот ты всё-таки дура!
— От дурака слышу! Ты зачем притащился в самолёт? — мы выясняем отношения на скамейке в аэропорту.
Мишка отвернулся.
Беречь.
Охранять.
Спасать.
Чувствовать, но не...
Думаете, ангелы не могут любить?
