Два Жоржика в Париже
С припрыжкой кенгуру, —
Погуще и пожиже, —
Затеяли игру.
Один, расставя бюсты
Поэтов мировых,
Их мажет дегтем густо,
Оплевывает их.
Другой же тщетно память
Беспамятную трет,
И, говоря меж нами,
Напропалую врет.
Полны мальчишки рвенья,
Достойного похвал,
Из вздора нижут звенья
И издают журнал.
«Звено» мальчишек глупо,
Как полое звено,
Но все ж тарелку супа
Приносит им оно.
Зане есть зритель, падкий
До мыльных пузырей.
Ах, знает мальчик гадкий,
У чьих шалит дверей!
Ведь в том-то все и дело,
Таков уж песни тон:
В столице оголтелой
Живет один Антон.
Его воззренья крайни
На многие дела,
Мальчишек любит втайне,
Их прыть ему мила.
А так как не без веса
Сей старый господин,
Антону льстит повеса
И друг его — кретин.
За это под защиту
Мальчишек взял Антон,
И цыкает сердито
На несогласных он:
Не тронь его мальчишек, —
И жидких, и пустых,
Отчаянных лгунишек,
По-новому простых.
Их шалости глубинны
Их пошлости тонки.
Мальчишки неповинны
За все свои грешки…
«Погуще» и «пожиже»
За старца пьют вино.
Вот почему в Париже
И нижется «Звено».
1927
Toila
