А на синих болотах стоит апрель, да какой!
Пузыри голубые затеяли чехарду.
В полумёртвой деревне, в последнем её саду,
сизым дымом дымится ракитник, пока нагой.
И с туманным нездешним взором бредёт овца,
и, по-моему, может сгинуть среди болот,
у осины, какую даже Искариот
не избрал бы в кромешный час своего конца.
Но на этих приметах тлена и пустоты —
знак такой безрассудной прелести в этот час,
что двух ласточек беснование и экстаз
как свидание душ влюблённых приемлешь ты.
И не хочется думать, не хочется понимать,
что роман этот вечен, а жизнь твоя коротка.
Ну, не надо делать проблему из пустяка.
Лучше ветер вдохнуть. И ещё вдохнуть. И опять.
1979
