Юрий Ряшенцев

В речном затоне — как в ночном притоне:
безумства щук, подлянки головля

И толстый сом, как старый вор в законе,

Ветки марта темны и негибки

Я люблю их
Еще я люблю

В ангеле этом живет удалец-шоферюга:
с Сокола через Щипок до Бульварного круга
тоже доедешь, однако есть путь и быстрей

В «Китайском летчике» играли танго шведы

За ближним столиком сердились привереды,
просили лабухов — нельзя ль погорячей

Я совсем изнемог от бесовских бесед с книгочеем

Захотелось летать — я спустился вдоль сосен к качелям

Агнец Ивана Жулидова бел, как туман,
тихо лежащий за старицей ближе к Уралу

Завтра с рассветом зарежет ягненка Иван…

Везде ли так иль только лишь у нас

Европы порча, иль азийский сглаз,
или шальная блажь их корреляций —

А на синих болотах стоит апрель, да какой

Пузыри голубые затеяли чехарду

Артист Коньков прошел служебным ходом
Его талант, не признанный народом,
готов был волновать и удивлять,
И он, со всею щедростью таланта,

А зиме-то конец, отвечаю своей головой

У малиновой церкви большой разговор с голубой
В небесах, как салют, зависает заряд голубей

А оттепели наши — ненадолго

Оцепенела уличная Волга

Покой бездействия в округе, а тем паче —
меж красных домиков Канатчиковой дачи

Трава, листва, уравновешенные псы…