Шли туманы ранние, осенние,
Увязал в болоте хмурый лес.
Наш отряд с особым донесением
С огневой спешил наперерез.
Обогнув березовую рощицу
Рано зарастающей межи,
Вижу, как знакомое полощется
Золото не выкошенной ржи.
И белеет зА полем окрашенный
Охлупень* под голову коня.
Оказалось, вот они, за пашней -
Милые, родимые края.
К дому я метнулся как ошпаренный,
Будто вспыхнул в сердце уголёк .
Ждали там жена и дочка Варенька,
Да малой сынишка Василёк.
Батальон немецкий ехал с севера,
Вёз припасы, карты, чертежи.
Нас в отряде было только семеро.
Мы с бойцами спрятались во ржи.
Рвали небо всхлипы пулеметные,
Да хрипело в поле вороньё.
Я б на смерть за них... и, будь ты проклято,
Важное задание моё!
Был расстрел недолог и мучителен,
Но, лишь пулемётный кашель стих,
В дровяной сарай согнали жителей,
Тех, кого оставили в живых.
А душа металась, как заложница
Сжатого до хруста кулака.
Из избы жандарм в перчатках кожаных
За рубашку вынес Василька.
И, подвесив на верхушке яблони,
Сигарету бросил в керосин.
А я землю грыз от лютой ярости,
Да скуля прощения просил.
Но баюкал ветер хлопья черные,
Саваном стелился едкий дым.
Падали с той яблони печёными
Лопнувшие в пламени плоды.
Долго смерть с тоской в глаза смотрела мне.
Но не сжалилась. Не приняла.
Гнали до Берлина этих нелюдей,
Над Рейхстагом поднимали флаг.
Стала жизнь для многих мирной сказкою.
Но, с тех пор, как я покинул дом,
Всё зову: то с трепетом, то ласково,
Каждого мальчонку Васильком.
По весне молочным цветом яблони
Прорастают в человечий быт.
Пусть они цветут в напоминание,
Что никто вовек не позабыт!
_____________________
*Охлупень — деталь крыши в традиционном русском жилище, изготовленная из целого бревна в виде буквы V в сечении; конец бревна зачастую вырубался в виде головы коня (отсюда - конёк крыши).
