Память солдата

Шли туманы ранние, осенние,

Увязал в болоте хмурый лес.

Наш отряд с особым донесением

С огневой спешил наперерез.

Обогнув березовую рощицу

Рано зарастающей межи,

Вижу, как знакомое полощется

Золото не выкошенной ржи.

И белеет зА полем окрашенный

Охлупень* под голову коня.

Оказалось, вот они, за пашней -

Милые, родимые края.

К дому я метнулся как ошпаренный,

Будто вспыхнул в сердце уголёк .

Ждали там жена и дочка Варенька,

Да малой сынишка Василёк.

Батальон немецкий ехал с севера,

Вёз припасы, карты, чертежи.

Нас в отряде было только семеро.

Мы с бойцами спрятались во ржи.

Рвали небо всхлипы пулеметные,

Да хрипело в поле вороньё.

Я б на смерть за них... и, будь ты проклято,

Важное задание моё!

Был расстрел недолог и мучителен,

Но, лишь пулемётный кашель стих,

В дровяной сарай согнали жителей,

Тех, кого оставили в живых.

А душа металась, как заложница

Сжатого до хруста кулака.

Из избы жандарм в перчатках кожаных

За рубашку вынес Василька.

И, подвесив на верхушке яблони,

Сигарету бросил в керосин.

А я землю грыз от лютой ярости,

Да скуля прощения просил.

Но баюкал ветер хлопья черные,

Саваном стелился едкий дым.

Падали с той яблони печёными

Лопнувшие в пламени плоды.

Долго смерть с тоской в глаза смотрела мне.

Но не сжалилась. Не приняла.

Гнали до Берлина этих нелюдей,

Над Рейхстагом поднимали флаг.

Стала жизнь для многих мирной сказкою.

Но, с тех пор, как я покинул дом,

Всё зову: то с трепетом, то ласково,

Каждого мальчонку Васильком.

По весне молочным цветом яблони

Прорастают в человечий быт.

Пусть они цветут в напоминание,

Что никто вовек не позабыт!

_____________________

*Охлупень — деталь крыши в традиционном русском жилище, изготовленная из целого бревна в виде буквы V в сечении; конец бревна зачастую вырубался в виде головы коня (отсюда - конёк крыши).